Крылья Тура - [67]

А у нас? Я вот про тараны говорил… Вот он – огонь! Ты думаешь, у Гастелло самолет горел?! Нет! Это душа у него горела! И разве только у него одного? А те, кто молча встает в атаку, с винтовкой – против танков? И жжет их, бросаясь с бутылкой зажигательной смеси на танк! А наши бойцы в Одессе и в Севастополе? В Ленинграде? Курсанты под Ельней и ополченцы под Москвой? А в Сталинграде? Я сам видел… Вот он, настоящий перунов огонь! Есть он! Горит этот огонь в русских душах, да так горит, что плавит все вокруг!

А ты – бомбы заряжать… Давай мы с тобой так договоримся – ты больше ко мне с этой ерундой не лезь. И болтать не вздумай! А то – есть ли у меня огонь или нет его, – знаю только я. А если ты комиссию какую вызовешь, болтать начнешь… Потерять капитана Иванецкого, двинувшегося умом от тяжких дум, как бы побыстрее победить фашистов, мне было бы жалко!

На Сергея было страшно смотреть – он побагровел весь, глаза сверкают, на меня смотрит, как на пособника врага…

– Охолонь! Успокойся, подумай над моими словами. Успокойся… тихо… тихо… все хорошо… Надо подумать… надо все взвесить… спокойно… спокойно…

Вот так. Ах да! Чтобы было, чем заняться!

– Слушай, Сергей! А откуда у нас в столовке появилась эта новенькая девчонка, Тамара, что ли? Ты присмотрись к ней, правда, присмотрись. Зло я в ней чую… Злобу и страх. Откуда бы это у советской дивчины? Да еще в окружении красивых молодых летчиков, которые на нее глядят исключительно с любовью во взоре, а? Присмотрись – клянусь, не пожалеешь! А то как бы беды не было.

На том и расстались. Видимо, подумав, Сергей все же решил ход войны одним махом не менять. И на том спасибо! А тут ему еще работка подвалила. Почти по профилю. А дело было так…

Однажды на стоянке самолетов первой эскадрильи раздалась стрельба. Дело это для аэродрома необычное – из пистолетов вроде бы у нас стрелять друг в друга как-то не принято, так что мы побежали разбираться…

За сержантом-оружейником, которого я в свое время гонял как сидорову козу, мчался, размахивая пистолетом, молодой летчик Гримиани. Он что-то яростно орал по-грузински и время от времени стрелял в воздух. Парашют он не сбросил и поэтому бежал, как стреноженный – сумка парашюта все время била его под коленки, что скорости в беге на длинную дистанцию, в общем-то, не способствует…

Мы быстро догнали этого марафонца, отобрали уже пустой пугач и задали конкретный вопрос – а что, собственно, случилось?

– А-а-а, шени деда! Этот сын ишака меня без оружия оставил! Убью собаку!

Мы отбуксировали разъяренного Гоги к его истребителю, и тут все стало ясно. Капот самолета уже был поднят, и мы все увидели, что пулеметная лента свободно болтается, к казеннику пулемета ее подсоединить забыли. А вот это уже серьезно…

Оказывается, этот сын ишака, но в то же время еще и собака (интересный гибрид, правда?), вчера вечером поставил короб с лентой, а завести ее в приемник пулемета забыл. То ли заболтался, то ли отвлекли – кто теперь знает… Да это теперь интересно только трибуналу. А в результате – сержант оставил бедного Гоги без оружия. Потому что и пушка после короткой очереди отказала. Перекос снаряда… Бывает… И ему пришлось крутиться в бою, как наскипидаренному, чтобы не быть сбитым. И еще нужно было имитировать атаки на врага. Представляете, как ругался горячий грузин, когда видел в прицеле «месса», а стрелять-то нечем? Да-а, после такого «подарка» я бы тоже схватился за пистолет…

Тут коршуном налетел суровый капитан «Смерша» Иванецкий, разогнал посторонних и взял дальнейшее расследование этого неприятного дела в свои мозолистые руки. Короче – погорел сержант, как Наполеон в московском пожаре. Но свой плюс в этом был – необходимость расследовать ЧП и сама рутинная процедура расследования вернула капитану Иванецкому спокойствие и уверенность в себе. А главное – происшествие заставило его бросить дурные мысли и прочие прожекты по эксплуатации меня, бедного, в качестве движимого арсенала всего Южного фронта!

Кстати! Это происшествие дало мне изумительную возможность повысить требовательность к оружейникам и – самое главное! – выборочно проверять готовность оружия к бою. Ну а уж ласково коснуться при этом снарядов и патронов мне никто и раньше не запрещал…

Не успели утихнуть обсуждения этого случая, как громко ахнула другая новость – нашего комполка забирают в дивизию! Его выдвинули на зама. А это, скорее всего, просто пересидка перед назначением на должность комдива.

Подполковник Артюхов был и рад и расстроен одновременно… Что ж, его можно было понять… Но командование полком он уже явно перерос – пора ему было двигаться повыше. Мужик он отличный и боец добрый – ровной ему дороги и боевой удачи!

На полк мудро решили поставить майора Россохватского. Правильное решение! Все его с удовольствием поддержали. Но эта передвижка своим хвостом стукнула и по мне. Россохватский вызвал меня, поздравил с присвоением звания «капитан» – приказ только что пришел на целую группу наших летчиков, и огорошил предложением снова перейти в первую эскадрилью.

– Ты пойми, Виктор! Ты свою вторую здорово подтянул. Она у нас и так примером стала. Сейчас она в полку будет основной ударной силой. Все-таки ко мне, в первую, молодежь пришла, не успел я их подтянуть до нужного уровня… Вот этим ты и займешься. И помни! В штабе дивизии поговаривают, что скоро штаты изменят – у нас появится еще и третья эскадрилья. За пару месяцев тебе надо подтянуть ребят в первой, и они пойдут на усиление командирского костяка в третьей эскадрилье.