Крылья Тура. Командировка - [8]

Несколько минут я тащился сзади капитана, пока он выделывал всякие кренделя в воздухе, проверяя машину. С непривычки вцепился в его самолет глазами и не выпускал его из поля зрения. Наконец, мне это надоело, и я зашарил взглядом по сторонам. Видимость была хорошая, хотя уже у земли существенно потемнело. Здесь, на высоте полутора километров, было еще светло. Так, а это еще что такое? Впереди справа, ниже нас метров на пятьсот, я увидел четыре темных силуэта. Самолеты как раз были от нас на светлой стороне неба, а мы, естественно, в тени. Похоже на "Пешки", но пока не проверил, их надо считать противником.

— Командир, на три часа, удаление четыре километра, ниже пятьсот, четыре цели!

Истребитель капитана качнул крылом: "Понял, принял!" Поскольку комэск меня уже существенно опережал, то при развороте я оказался впереди. Я перешел в пологое снижение, чтобы набрать скорость и оказаться ниже задних стрелков на неизвестных самолетах, по широкой дуге подходя к ним сзади – справа. На всякий случай проверил готовность оружия к стрельбе. Черные, на фоне светлого неба, самолеты приближались. Знаков не видно, но силуэты… чужие силуэты. Это не "Пешки". Это – "Ме-110", довольно опасный, хорошо вооруженный и маневренный самолет! Вот так-так, фашисты! Куда это они идут? Да к нам! На аэродром. Сейчас зайдут, сбросят бомбы, проштурмуют самолеты, которые технари раскрыли для обслуживания и нырнут в тень, на запад. Ну, уж нет, накоси-выкуси!

Я оглянулся на истребитель комэска. Он уже догонял меня, но помочь, подсказать не мог. Рация-то на бронепоезде. Нет у него передатчика, на его самолете я.

— Командир, это сто десятые! Атакую ведущего!

"Як" командира успокаивающе качнул крылом: "Не волнуйся и не трусь! Я с тобой! Нас двое, а их всего-то четверо".

Почему-то все время повторяя про себя, а потом и вслух: "Нас двое, а их всего-то четверо", "Нас двое, а их всего-то четверо" я загнал ведущего "Ме-110" в прицел.

Внезапно, напугав меня, в наушниках захрипело и чей-то голос, спокойно и протяжно, проговорил: "Хват! На подходе к аэродрому четыре сто десятых! Атакуй!" Фамилия комэска – Россохватский, отсюда и позывной.

— На связи Тур, атакую! Хват, выход из атаки вправо!

Пора, крылья "Ме-110" уже вылезают из кольца прицела, противник нас не видит. Пальцы легли на гашетки. Огонь! Мелкая дрожь самолета, легкий запах сгоревшего пороха в кабине. Трасса сверкнула и уперлась в правый двигатель фрица. Я крутнул самолет вправо, навалилась перегрузка. Вниз и вправо, нас будет не видно на фоне темного неба и земли, а немцы останутся на светлом фоне. Завершая разворот, я зашарил глазами по небу, разыскивая самолеты противника. Вот они! Два самолета, разматывая густой дым из горевших двигателей, уходили со снижением на запад. Бортстрелки заполошно сверкали трассами, стреляя в никуда. На земле что-то сверкнуло. Это они бомбы сбросили, догадался я. Сзади, в вираже, лежал самолет комэска.

Эти, дымные, никуда не уйдут. А где два других? Как бы не попасть под их пушки. Истребитель командира качнул крыльями, чуть подвернул вправо, и дал короткую пулеметную очередь вниз зеленым трассером. Вот они, уже почти развернулись.

— Атака!

Теперь самолет командира оказался впереди, он раньше меня увидел цель и успел развернуться для атаки. Я отжал ручку от себя, увеличивая крен и ловя момент для открытия огня. Скольжение, упреждение… огонь! Снова треск пушечной и пулеметных очередей, но трассы прошли мимо. Мимо! Вот гадство, упреждение взял маленькое. А ведь думал, уж что-что, а стрелять-то я умею. Сумма встречных скоростей, стук пушек сто десятки – не прицельно… зря это он… для самоуспокоения стреляет. Вот немец пронесся мимо – разошлись. Вновь боевой разворот. Но там, впереди, вдруг пронеслись зеленые трассы, и фриц закувыркался с отбитым крылом. Передо мной вдруг выскочил истребитель комэска и, покачав с крыла на крыло, плавно пошел на разворот. Я потянулся за ним. Что? Бой уже закончен? Три минуты и две очереди? Да, судя по всему – закончен. Вон еще пара подходит к аэродрому. Рация захрипела и сообщила: "Первой паре – посадка".

Командир завел меня на посадку, как по наставлению по производству полетов. Убрать тягу, закрылки, шасси. Колеса стукнули, еще раз, и самолет, подпрыгивая и негодуя, там – враг, а ты на землю! — покатился по полосе. Зарулив, я выключил двигатель, открыл фонарь и стащил шлем. Подбежавший Антоша помог мне отстегнуть привязные ремни и выбраться из кабины. Скинув на крыло парашют, я спрыгнул на землю, натянул поданную мне Антоном пилотку, и направился к комэску.

— Товарищ капитан! Во время тренировочного вылета обнаружил и атаковал противника. Вражеский самолет с дымом ушел на запад. Сам повреждений и попаданий не имею. Разрешите получить замечания по полету!

— Замечаний нет. Молодец, Туровцев! Со сбитым тебя, упал твой фриц, и мой тоже. Сейчас комполка с комиссаром сядут, доложимся, не уходи никуда.

Истребители начальства уже катились по земле. Около наших машин они остановились, заглушили двигатели.

— Ну, что, Хват? Докладывай! — весело улыбаясь, к нам подходил комполка. — Давай-давай, хвастайся!