Крылья - [9]
– Послушайте, за любую информацию о Феликсе мои родители дадут большое вознаграждение, вам следует обратиться к ним, какой вам толк от меня?
– Давай ты придешь, и я удовлетворю твое любопытство.
Бр-р. Тут мне стало совсем не по себе. Я очень хотела получить хоть какую-то информацию о сводном брате, но чувствовала, что знакомые Феликса – это не те люди, с которыми мне стоит встречаться, и что цена, заплаченная за эту информацию, может быть… слишком большой. Я бросила трубку и поежилась: меня вдруг захлестнула уверенность, что в этот момент человек на том конце провода разразился отборнейшими ругательствами.
Мы сбросили рюкзаки и уселись под тентом школьного кафе. Я, Алька и Ида. Три товарища, три мушкетера, три поросенка – ну, в общем, не разлей вода. Апрель был на исходе, впереди маячили выходные, домашкой особо не загрузили, до экзаменов была пропасть времени, так что жизнь представлялась вполне сахарной.
Алька дымила сигаретой, нервно оглядываясь по сторонам.
– Мой мамуслик открутит мне голову, если узнает… Нет, сначала открутит голову тому, кто продал мне пачку… Нет, сначала арестует его и отлупит электрошокером!
– Электрошокером не лупят, – поморщилась Ида.
– Моя мама лупит.
– Может, она просто не в курсе, как он работает?
Ида листала любимый учебник Сканави, черкая на полях карандашом. Она была похожа на фарфоровую куклу-блондинку ровно до тех пор, пока не открывала рот. В тот момент, когда она начинала говорить, становилось ясно, что у «куклы» внутри не вата с опилками, а как минимум операционная система «Андроид». Ида готовилась к поступлению на математический: три поколения математиков по папиной линии не оставили Идке ни единого шанса быть нормальным человеком. Даже мама-телеведущая не смогла подправить дочери карму.
– Так, Вернер, что происходит, а? Выкладывай.
– А? Что? – встрепенулась я. Видимо, разговор об элекрошокерах уже давно закончился.
– Лика, с тобой все нормально? – подключилась Ида. – Ходят слухи, что… Хотя понятно, что вероятность стремится к нулю…
– Ну? – я перестала жевать и уставилась на подруг в ожидании объяснений.
Те неловко переглянулись.
– Что за слухи еще?!
– Ну, в общем… Говорят, что… Лика, ты беременна? – последнее слово Алька выговорила почти беззвучно.
– Ч-чего? – поперхнулась я. – Что за бред?!
– Ну вот! – воскликнула Ида. – Я же говорила, стремится к нулю!
– Ну сама подумай. В обмороки хлопаешься что ни день, засыпаешь посреди уроков. От физры освободили вообще, – Алька склонила голову набок.
– Слушайте! – начала орать я, но тут же опустилась до шепота. – Я не беременна, понятно?
– Да понятно-понятно. Просто мы волнуемся. Сечешь? – примирительно сказала Ида. – Так что не кипятись.
– И выкладывай, что с тобой, – подытожила Алька.
Мне не хотелось врать тем немногим людям, которые продолжали бы любить меня, даже превратись я в чудовище Франкенштейна. Но этот секрет – мой секрет – был слишком невозможным, слишком ГИГАНТСКИМ для этой реальности. Достать из своего шкафа самый жуткий скелет, сдуть с него пыль и потрясти у подруг перед носом? Ну нет. Я набрала побольше воздуха в легкие.
– У меня болезнь, связанная с… нарушением кровообращения в мозге. Отсюда постоянные обмороки. Сначала нападение в магазине, потом Феликс пропал, я перенервничала, и вот болезнь активизировалась. А до этого не проявлялась, – сказала я, придумывая на ходу.
– Ты умрешь?! – испуганно прошептала Ида.
– Еще чего! По крайней мере не в обозримом будущем. Но мне теперь нельзя нервничать, сразу отключаюсь. А еще не выяснять отношения, не испытывать боль, не возбуждаться, не волноваться и… ой, все…
– А жить как? – возмутилась Алька и, видимо, тут же пожалела о сказанном.
– Не знаю, – я уронила лоб в ладони, пытаясь не разреветься. – А еще меня достает по телефону какой-то мужик и просит встречи.
– Ух ты, – тут же переключилась на новую тему Ида. – Давно?
– Несколько недель.
– Как романтично!
– Не романтично. Если бы ты послушала этот голос, то поняла бы. Жуткий тип, без тормозов.
– Если будет доставать, накатывай в гости. Ты моей мамане, в отличие от Феликса, всегда нравилась, – подмигнула Алька.
– Спасибо. Но, надеюсь, до этого не дойдет.
Я не горела желанием снова столкнуться нос к носу с Алькиной матерью. Та работала следователем, вела дело о пропаже Феликса и успела изучить наше семейство вдоль и поперек. Деловая, допытливая, бесцеремонная (теперь я знала, какой будет Алька, когда вырастет) – я не могла представить ее на кухне, в переднике, с поварешкой в руке. Только на «задании», с пистолетами в обеих руках. Хотя Алька божилась, что ее «мамуслик» отлично готовит и даже иногда занимается вязанием. «Вяжет жуликов. И носки», – говаривала Алька и при этом всегда ржала, как ненормальная.
– Имей в виду, анонимные звонки обычно ни к чему хорошему не приводят, – на этот раз Алька была серьезна.
– Откуда статистика? – захлопала ресницами Ида.
– Ну начинается! От человека, который всю жизнь с этими анонимными звонками разбирается, от моей мамани то есть! – взорвалась Алька.
– Проблема в том, что твоя мама работает только с отрицательными случаями, а положительные в глаза не видела. Потому что счастливые получатели анонимных звонков в милицию просто не обращаются, а просто весело проводят время. Адвокаты по бракоразводным делам небось тоже считают, что все браки ни к чему хорошему не приводят. Сечешь? То есть я хочу сказать, что для выводов надо обладать полной статистикой, а ею твоя мама вряд ли…
Я сделала ошибку, когда начала встречаться с Дереком. И еще одну – когда позволила ему убедить меня, что все происходящее между нами – нормально. И я продолжаю ошибаться. Доказательство тому я снова вижу в зеркале: губы разбиты, на шее синяки, в глазах пустота. Вот уже год я не могу выбраться из удушающей паутины наших отношений. Он то заказывает для меня еду из любимого ресторана, то заставляет стоять на крыльце под ледяным дождем, заперев дверь на ключ. С ним я никогда не знаю, что случится в следующую минуту: будто иду по минному полю или прогнившему мосту.
Меня зовут Долорес Макбрайд, и я с рождения страдаю от очень редкой формы аллергии: прикосновения к другим людям вызывают у меня сильнейшие ожоги. Я не могу поцеловать парня, обнять родителей, выйти из дому, не надев перчатки. Я неприкасаемая. Я словно живу в заколдованном замке, который держит меня в плену и наказывает ожогами и шрамами за каждую попытку «побега». Даже придумала имя для своей тюрьмы: Стигмалион. Меня уже не приводит в отчаяние мысль, что я всю жизнь буду пленницей своего диагноза – и пленницей умру.
Однажды в дублинском кафе, где работает Скай Полански, появляется загадочная незнакомка по имени Лилит, которая предлагает Скай работу секретарем в своей клинике в Бостоне. Скай не из тех, кто готов к переменам, но, устав от неудач в личной жизни, она соглашается. Вскоре выясняется, что под прикрытием клиники скрывается весьма изощренный бизнес, который способен дать все: красивую жизнь, роскошь и адреналин. Но праздник длится недолго: дьявол уже приготовил для Скай свои страшные дары.
Между МакАлистерами и Стаффордами тянется долгая кровавая вражда. Пепел, битое стекло и гильзы остаются там, где пересекаются пути двух кланов. МакАлистеры богаты, могущественны и необычайно религиозны. Они спонсируют строительство церквей и верят в то, что единственные спасутся во время апокалипсиса. Стаффорды, напротив, словно прислуживают дьяволу: организовывают рок-концерты, держат ночные клубы и казино. Кристи МакАлистер знает: Стаффорды – порок и зло, но ее странным образом влечет к ним – так острые предметы, вопреки запретам взрослых, влекут детей.
То лето, которое открыло Елизавете Штурм глаза на опасный мир Маров, давно прошло. То лето, когда она влюбилась в одного из них. Колин уже несколько месяцев как исчез, а Эли с трудом переживает, казалось бы, бесконечную зиму. Дни проходят медленно и размеренно. Ночами же, наоборот, кошмары не дают Эли покоя и оставляют её в смятении. Чтобы сменить обстановку, Эли переезжает к своему брату в Гамбург. Но она почти не узнаёт Пауля: он кажется измождённым и затравленным и как будто что-то скрывает от неё. Чем больше она погружается в мир Пауля, тем чётче её охватывает чувство угрозы, и внезапно она больше не знает, кому ещё можно доверять.
Куда только не сбежишь, лишь бы не выходить замуж за нелюбимого. Женевьева де Блитц привыкла распоряжаться судьбами всего рода. Ее внучка должна выйти замуж за представителя одного из аристократических семейств. Вот только юная Микаэлла не зря училась в университете на мага-исследователя, стремилась стать одной из лучших. Все, что она может — сбежать от бабки в экспедицию туда, откуда никто еще не возвращался, вспоминать счастливые годы обучения и пытаться выжить самой и спасти остальной отряд.
«Археология для любителей». Если любите копать — вам сюда. Если не любите — тем более. Насколько может измениться жизнь обычной девушки-механика (ну ладно, не обычной — уникальной и единственной в своем роде) из деревни Дыра на окраинах империи, если высокопоставленным особам из столицы понадобится ее помощь в непростом деле? (Осторожно, присутствует легкий стеб на тему Мэри-Сью)Книга сейчас редактируется и вычитывается, выложена полностью.
Порой нам кажется, что ради спасения человечества мы способны совершить ужасный поступок. Так думал и молодой парень, когда добровольно согласился отправиться в логово самого монстра и стать его верным рабом. Но, что же делать, если монстр оказался не таким уж и страшным, а былая свобода пропитана немыслимым обманом?
Каждый год, всего на несколько месяцев, землю покрывают пушистые белые сугробы. Маленькие снежинки кружат хороводы, навевая атмосферу чуда. А что, если эти маленькие подарки зимы, действительно обладают волшебством?
Какой прекрасный день для войны. Пока мир смертных медленно катится к хаосу, Александрия Андрос должна справиться с потрясением от ошеломляющего поражения, которое заставило её усомниться в своей способности закончить эту войну раз и навсегда. И вдобавок ко всем трудностям между Алекс и её потрясающий Айденом Св. Делфи на пути к своему счастью должны спуститься глубоко в Подземное Царство, чтобы освободить самого опасного бога всех времен. В поразительном, наполненном действием последнем романе серии Ковенант Алекс должна сделать ужасный выбор: разрушение всего и вся, чем она дорожит… или свой собственный конец.