Крылья Кхарту - [36]

Выражение есть такое — «Искоренение привычек». Вот и искореняем привычки, только в основном друг дружке. С одной стороны, можно и обидеться на всех. А если копнуть поглубже, то видно, что помогают не прирасти к этому, уже ставшему родным и знакомым, болоту, а шагнуть дальше и выше.

Но есть еще такое действо, как толкнуть в спину. Это, конечно, не одобряется вслух, хотя частенько присутствует во взаимоотношениях.

Некое разнообразие присутствует в Восхождении.

«Давайте все вместе. (шагнем, осудим, выгоним, исключим и так далее)».

«Я один, ко мне не подходить, а то. (спрыгну, побью, убью и так далее)».

«А вот его поднимем, поможем шагнуть на то, что повыше, а он нас отсюда вытянет».

И помогают ведь, только вот мало кто вспоминает об этом (много примеров есть в Истории).

Ну а там, на отшибе, никому не мешая, не указывая, в связке друг с другом, с подстраховкой, идут те, кто к восхождениям готов. Без суеты, шаг за шагом, передавая опыт с верхних этажей — нижним, блюдя правдивость и праведность, пытаются передавать без искажений знания, так и идут из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. Говорят — доходят. Это те говорят, кто в хвосте находится (в общем, на нашем с вами уровне). Им сверху по цепочке передали, дескать, первый — дошел.

Как их назвать, впрочем, без разницы: есть Буддисты, есть Кришнаиты, Дон Хуановцы - названия не важны. Суть в Сотрудничестве. Тут прослеживается некое целесообразие, никто не соперничает ни с кем, не хвастает достигнутым уровнем, а каждый на своей ступеньке делает то, что по его природе и местоположению положено. Служат Богу и друг другу; кого-то подтянут (при условии, что тот старается изо всех сил), кому помощь оказывают. А кого-то и поддержат, если вдруг оступился по незнанию или торопливости. И ведь — Идут! Не удерживают силой недовольных своим положением собратьев. На других ступеньках места достаточно, недовольный иди недовольным — с Богом, там тебе и интересней потолкаться да в Революциях поучаствовать, кого-нибудь свергнуть, сдернуть за ногу.

Так что на самом деле каждый выбирает сценарий по душе, и если уж завяз в какой-то Игре, то сам из нее и выходи, без обвинений кого-либо, в первую очередь себя.

Глава 25

Колесо, колесо, колесо Воплощений и Времени,

Недостатка в тебе не видать,

Привели мне коня, но без сбруи и стремени,

И попробуй себя тут догнать.

По хранилищам клада да памяти

Я без устали в вечность бреду,

Кто-то кличет меня, чтоб себя найти

В этом огненном, плотном бреду.

И по спицам сомнения времени,

По причинам, закрытым в ночи,

Ходим в вязких запрудах сомнения.

Ходим в страхе — коль Знаешь — молчи.

Тяжесть загрузилась в тело. Незаметно так, слабыми потоками струясь из чужого пространства. Реально давит на плечи, усиливая напряжение, возникшее несколько дней назад в теле. Я не обращала на это особого внимания, думая, что все исчезнет само собой. Но не тут-то было. С утра придавило так, что казалось, позвоночник поскрипывает. Откладывать просмотр и разбор выкатившейся откуда-то ситуации уже было невозможно. Придавило сильно.

Я погрузилась в напряжение и обнаружила Нечто, напоминавшее огромного седого великана, распластавшего руки-крылья в поднебесной вышине, застывшего в непрерывном движении. Непричастность к моей проблеме явно читалась в той конфигурации, которая проявилась в пространстве по частям, сквозь туман, дымившийся гейзерами в пространстве. Проявились неявные контуры формы: головы, рук и спины, которая чем-то напоминала человеческую фигуру. Огромный пространственный Хребет. Такая ассоциация возникала при первом восприятии появившейся голографики. С моей проблемной реальностью это, казалось, не имело ничего общего. Неимоверно огромные размеры впечатляли, хотя сравнить все это было не с чем, дабы уточнить огромность. Чем же притянуло мое внимание это пространство? На первый взгляд, ничего из всего объема, воспринимаемого мной, не отвечало на поставленный вопрос. Похоже, он по своей сути был неконкретен. А что тогда ожидать от такой постановки вопроса, какой ясности?

Разочарование, которое постепенно пыталось просочиться и заполнить меня, я отметила и предложила ему найти другое пристанище для себя и там питаться, а я на сегодня Едой себя не ощущала. Стоит только этому липучему состоянию разочарованности дать в своем уме прибежище, как оно быстренько сожрет все мое внимание, а саму меня пихнет в сон.

Щелчком в пространстве восстановилась устойчивая картинка, и ее можно было рассмотреть, не боясь, что через мгновение дуновением какого-то другого ритма ее снесет с уровня моего восприятия и она потеряется. Голографическое пространство обрело четкость и яркость. Явно проступила площадка, сооруженная как раз на хребте того существа, которое воспринималось как парящее в пустоте. Возник вопрос: велика ли она? Сравнить опять было не с чем, единственно, что наблюдала я, — края не просматривались, словно их не было. И нечто невообразимо знакомое присутствовало во всем этом. Как будто что-то нашептывал чей-то тихий, до боли знакомый голос. Но вспомнить, чей это голос, никак не удавалось. Ощущение от этого было примерно такое: имея на руках билет с указанной датой спектакля, номером ряда и места, ты подошел к тому месту, где должен присутствовать тот самый номер, но... там пусто. Нет надписи, нет ряда, да и кресло отсутствует, а стоит чистый столик, как в кафе, и едва уловимый голосок нашептывает тебе в ум: