Крылья - [14]

Дима опасался столкнуться здесь с кем-нибудь из знакомых совершенно напрасно: в такую рань на аэродроме никого не было, только лохматый Батон, виляя хвостом, выбежал из своей будки в надежде получить от нежданных гостей чего-нибудь вкусного. Стас открыл багажник и извлек оттуда две заполненные под горлышко пластиковые канистры – спирт был прозрачным и, судя по всему, качественным, без добавления «синьки», которую часто доливали в технический этанол борцы с любителями пить все, что горит.

Укрывавший самолет брезентовый чехол еще не высох от росы. Дима быстро заправил машину, обошел вокруг, проверяя, все ли в порядке, забрался в кабину и помог своему немногословному спутнику разобраться с ремнями. Включил рацию, на всякий случай послушал эфир, но в нем царила полная тишина. Несколько раз нажал на подпружиненную кнопку ручного насоса, подкачав немного топлива в двигатель, и крутанул стартер.

– Ты на поле самолет сможешь посадить? – перекрикивая рев мотора, нарушил наконец молчание Стас.

– Если площадка ровная, то без проблем, – заверил его Дима.

Взревев двигателем, самолет покатился по стоянке в направлении взлетной полосы. Дима повертел головой, вглядываясь в залитое лазурью небо: сюда, бывало, долетали «частники» с расположенного в полусотне километров аэродрома Лукарево, при этом пилоты далеко не всегда утруждали себя сообщением по радио о прибытии.

Ни души. Выполнив короткий разворот возле торца взлетки, Дима поднял обороты на максимум и отпустил тормоза. Колеса весело застучали по бетонным плитам, миг – и земля, качнувшись, поплыла вниз, понемногу замедляя свой стремительный бег.

– Что дальше? – спросил Дима, закладывая пологий вираж с набором высоты.

Парень сидел, нервно вцепившись в сиденье правого кресла, на побледневшем лбу выступили крупные капли пота. Черт возьми, да он же боится летать!

– Можешь какую-нибудь фигуру выполнить? – нарушил наконец молчание Стас. Эти слова дались ему с явным трудом, настолько скованной, напряженной казалась его сгорбившаяся фигура. Пожав плечами, Дима синхронным движением ручки управления и педалей создал небольшой крен, вводя машину в разворот, а затем убавил тягу двигателя и направил капот машины к земле. Парень в правом кресле издал короткий булькающий звук и сдавленно застонал. Желудок подпрыгнул к самому горлу, в животе образовалась тянущая пустота. Навалилась перегрузка. Пыль, до этого прятавшаяся в щелях пола, поднялась к потолку кабины и затанцевала в воздухе. «Нужно будет влажную уборку сделать», – отметил про себя Дима, поглядывая на стремительно уменьшающиеся показания высотомера.

И тут самолет тряхнуло. До этого спокойная атмосфера словно сошла с ума: машину подхватил мощный порыв ветра, потянул в сторону, мигнула и погасла сигнальная лампа предельной перегрузки. Закрепленная над приборной панелью полусфера магнитного компаса, именуемого в простонародье «бычий глаз», ожила: картушка с градуированной шкалой начала медленно вращаться вокруг своей оси, словно кто-то приделал к ней электрический моторчик. Диме с трудом удалось погасить растущий крен, выровняв самолет на высоте около полусотни метров над высившейся посреди степи пологой сопкой, сплошь поросшей чахлым кустарником.

Сопкой? Окрестности Покровки – плоские как стол, тут нет и не может быть никаких возвышенностей! Прибавив обороты и переведя машину в устойчивый горизонтальный полет, Дима наконец осмотрелся.

Серая лента шоссе, только что тянувшаяся сквозь колхозные поля под правым крылом, куда-то исчезла. Исчезла и узкая речушка, петлявшая у самой околицы деревни, как, впрочем, и сама деревня. Внизу развернулась безжизненная холмистая степь, а далеко впереди, почти у самого горизонта, темнел горный кряж. Дима бросил взгляд на своего пассажира: впервые с момента их короткого знакомства тот улыбался.

– Туда рули, – указал он рукой направление, ориентируясь по каким-то одному ему ведомым приметам – компас тут не работает, спутников тоже нет.

Дима послушно сменил курс. Холмистая пустошь, укрытая пятнами бедной растительности, выглядела неоднородной: в почве тут и там виднелись провалы, часть которых напоминала неглубокие овраги, часть – давно заброшенные карьерные выработки с осыпавшимися каменистыми склонами, за которые цеплялись сухими корнями чахлые деревца. Под крылом проплыли развалины масштабного сооружения, похожего не то на бывший ангар, не то на полуразрушенный заводской цех, сквозь провалившуюся крышу тянулись ввысь циклопические бетонные опоры, точно выбеленные ветрами и слегка обглоданные ребра поверженного великана. А вдалеке, меж холмами, сверкнул и погас яркий солнечный блик. Река? Нет, это узкая, тонкая стальная нить, разрезающая надвое унылый грязно-бурый пейзаж. Железная дорога!

– Мы на месте, – снова подал голос Стас, – посмотри налево.

Небольшое здание из красного кирпича, огороженное высоким забором, пара похожих на сараи построек поменьше, вышка, смахивающая на пожарную каланчу. На флагштоке вяло болтается неразличимое отсюда в деталях светлое полотнище. То, что болтается, а не полощется на ветру, – это хорошо, меньше проблем на посадке. Недалеко от ворот вроде бы просматривается относительно ровная площадка с твердым грунтом, на которую вполне можно попробовать умоститься.