Крылья для землянки - [44]

— Ладно. Я покажу, хоть отцу это и не понравится, — вздохнул Немем. — Хотя лучше бы ты задала этот вопрос ему…

Он шагнул к двери и открыл ее, качнув головой, показывая, что она может войти. Лиска облизала губы и прошла мимо него внутрь, шагнув на мягкий, словно качающийся под ногами пол. Немем щелкнул выключателем позади нее, и комната озарилась мягким светом. Заиграла легкая музыка. Удивленно оглядев обстановку, Лиска перевела вопрошающий взгляд на Немема. В комнате ничего особенного не было, кроме нескольких диванчиков без спинок, причудливой формы.

— Я слышал, что земляне занимаются любовью в спальне. У нас так не принято, это личное пространство каждого. Поэтому существуют комнаты для слияний, — пояснил Немем. — Их все устраивают как хотят, у некоторых они совсем маленькие… по-разному, в общем.

Несмотря на некую сухость его тона, Лиска могла расслышать смущение, и эту эмоцию она вполне разделяла с ним, поэтому, насмотревшись, поспешила выйти.

— Спасибо, что показал. Я как-то не задумывалась об этом. Полагала, что у супругов все-таки общая спальня.

— Нет, мы спим всегда одни, — качнул головой Немем, выключил свет и закрыл дверь.

— Спасибо. Спокойной ночи, — сказала Лиска и поспешила в свою спальню. Она не могла совладать с воображением, подсовывающим ей картины с участием ее и Дейке, обнаженных, в этой комнате. Рухнув на кровать, она закрыла глаза и прерывисто вздохнула, облизав губы. Ей хотелось бы сейчас хотя бы поцелуя, будь Дейке рядом.

Дейке.

Время полета составило примерно сутки, но по местному времени они высадились ночью, и Тхорн не удержался от разведывательного марш-броска, в котором приняли участие, помимо него, всего четверо офицеров. Дейке улетел в противоположном направлении, в штаб местного командования, чтобы получить карты. Холод, грязь — в этой области Шаггитерры наступила осень, и даже в теплой форме и рубашке с длинными рукавами он продрог до костей.

За полчаса посиделок с сяши в командовании он согрелся и полностью прояснил для себя диспозицию: в одном из сел на западе, в трех мерах от места, где они посадили корабль, засело около пятисот шаггитерианцев, непонятно почему объявивших смертельный бой примерно четырем сотням соотечественников из села с юга, мерах в двух.

Каждый день десятки тех и других лезли друг к другу и дрались буквально до смерти — счет погибшим перевалил уже за три десятка. А между этими воинственными селами, но слегка севернее и ближе к кораблю, располагалось еще одно, жители которого сначала в стычках участия не принимали. Потом, однако, обитатели и этого поселения оказались втянутыми в противостояние, поскольку воюющие начали насиловать их женщин — с этим у шаггитерианцев было просто — и воровать их еду, а иногда, перепутав с врагами, и нападать. И этих, условно нейтральных, а теперь уже и не очень, набралось еще порядка четырехсот-пятисот человек. Каждый день уже с утра там возникало все большее месиво, и эвакуировать женщин и детей было крайне сложно.

Вернувшись на корабль, Дейке ознакомил с картами команду и коротко объяснил задачу: к утру оцепить село, расположенное посередине, нейтрализовать местных, настроенных воинственно, обеспечить безопасность женщин и детей, сделать коридор эвакуации и полностью удалить из села людей. Тхорн, вернувшийся через час, план одобрил. В радиусе километра от корабля со всех сторон было тихо, и они ограничились тем, что оставили трех дежурных. Остальные сорок семь человек команды сразу выступили к цели.

Слухи о мирном настрое шаггитерианцев из северного села были сильно преувеличены, понял Дейке, едва они вошли в населенный пункт, напоминавший видом больше помойку, чем человеческое жилище: с какими-то низкими покосившимися домишками, грязью и мусором посреди улиц, дымящимися кострами, на которых готовилось неаппетитное варево. На них сходу с диким воем бросились человек десять, которые, судя по всему, стояли на стреме. Расшвырять их ничего не стоило, но уже через пару минут на кривую грязную улицу из покосившихся домишек вывалилось порядка двух сотен аборигенов.

Тхорн двумя движениями руки велел всем построиться, и они сомкнули полукруг. Шаггитерианцы, оказавшиеся ближе, попятились, и Дейке полоснул взглядом: «ну же, должен же быть какой-то страх, вы же не в первый раз видите вооруженных горианцев», — увещевал он их про себя. Но его надежды были тщетными. Шаггитерианцы, воевавшие вовсю уже неделю, не прислушались к голосу разума — лишь к адреналину и природной агрессии.

И схватка стала очень длинной и нудной, и очень стремной из-за грязи и темноты. Первые пятнадцать минут Дейке старался никого не калечить. Он методично выворачивал руки, слегка придушивал, отшвыривал, оглушал. Но дикарей становилось слишком много, и они приходили в себя, и нападали снова, даже с вывихами рук и оглушенные, они рычали, кидаясь огромными камнями, и бросались со всех сторон с какими-то невообразимыми орудиями типа заточенных граблей и самодельных пик.

Когда два их бойца получили ранения, Тхорн озверел, и с его стороны начались доноситься почти животные жалобные визги, свидетельствовавшие о том, что он ломает конечности. Постепенно также стали поступать и остальные, и дело пошло быстрее. Стараясь ни о чем не думать, Дейке стал двигаться резче, молясь теперь только о том, чтобы никого не убить ненароком. Когда на него навалилось сразу пятеро, пришлось туго. Закрыв глаза, он сломал одному нападавшему пару ребер ударом ноги, а второму вломил ребром ладони по правой руке с граблями, так, что кость хрустнула.