Крыло беркута. Книга 2 - [8]

Шрифт
Интервал

Вскоре Одноухий воспрял духом, сбил из бродяг новую свору и занялся прежним промыслом. До поры до времени он откладывал встречу с Ядкаром-мурзой, но неожиданно наткнулся на него в Малом Сарае.

Всю правду мурзе он не открыл. Не стал позорить себя. В самом деле, знаменитый разбойник, а влип, будто мокроносый мальчишка! Мало того, что потерял невольников, — сам оказался в их положении. Как об этом расскажешь? Сказал коротко: не повезло — и все тут. Закрыв глаза, терпеливо выслушал упреки мурзы. Пообещал:

— Долг отдам. За мной не пропадет.

Ядкар-мурза, воспользовавшись случаем, велел убрать Акназара. В счет долга. И даже дал еще несколько серебряных монет — чтоб воодушевить Одноухого и закрепить договоренность.

4

В те же самые дни, когда в Малом Сарае суетились мурзы всей Ногайской орды, съехавшиеся по случаю кончины великого мурзы Шейх-Мамая, по Казани разошлась весть о скоропостижной смерти хана Сафа-Гирея.

Жизнь Сафа-Гирея оборвалась вдруг — во время пиршества в его дворце. Был он пьян.

Печальное событие, несмотря на то, что покинул этот мир не кто-нибудь, а сам хан, особого шума во дворце не вызвало. Лишь строили догадки. Одни полагали, что в смерти повинны давние враги Сафа-Гирея, принявшие когда-то сторону Шагали-хана. Другие подозревали в злодеянии небезызвестную Гуршадну и даже высказывали мысль: а не причастна ли к нему и Суюмбика, хотя она и считалась любимой женой хана? Третьи, наиболее проницательные, самой природой наделенные тонким чутьем, видели в случившемся дело рук красавца Кужака, который начал вращаться при дворе не так давно.

Сафа-Гирей был одним из ханов, продержавшихся на казанском троне довольно долго. Более двадцати лет старался он, чтоб веяли на Казань крымские ветры, и бросал в казанскую почву крымские семена. Однако ни небо Казани, ни ее землю изменить не смог.

Разлучила Сафа-Гирея с казанским троном его собственная смерть, а сел он на этот трон, перешагнув через труп Янгали-хана. Молод был еще тогда, самоуверен, высоко задирал свой резко очерченный, с горбинкой, нос, будто весь мир уже принадлежал ему. Убрать Янгали-хана ему удалось без особых хлопот — было немало желающих помочь. Перешагнув через труп, он завладел не одним лишь троном, — удостоился любви и брачного ложа вдовы убитого — прекрасной Суюмбики, может быть, прекраснейшей среди известных миру ханских жен.

Характер у Сафа-Гирея был властный. Кого устрашив, кого слегка припугнув, правил он ханством твердой рукой. Чувствуя за спиной силу не только ногайского мурзы и крымского хана, но и турецкого султана, он не церемонился с русскими. Раз за разом совершал со своим сбродным войском неожиданные набеги на ближние русские города, гнал в Казань обозы, нагруженные захваченным богатством, и пленников — прежде всего девушек и мастеровых людей. Этим он возвысил себя в глазах своей крымской родни и в глазах ногайского тестя. Там в него поверили и все больше надеялись на то, что Казань, в случае чего, русских к ним близко не подпустит, может быть, со временем и вовсе сведет силу Руси на нет.

Правда, нападения на русские города не всегда оборачивались успехом. Сафа-Гирей и сам получал по носу. Больше того, терпение русских, видно, начало иссякать — направили войско на Казань. Это произошло в год змеи. Русские подступили к стенам Казани, загнали хваленых воинов Сафа-Гирея внутрь города, однако ограничились малым: ушли, спалив на память знаменитые Ханские ворота, через которые ездил только сам хан.

Сафа-Гирей распетушился, тут же затеял новый набег. Эта безуспешная и бессмысленная затея была оплачена множеством жизней. Среди казанцев, уставших без конца воевать, возникло недовольство сумасбродными действиями хана. К голосу тех, кто жаждал мира и спокойствия, присоединился голос сторонников сближения с русскими, — были даже люди, глядевшие еще дальше, им будущее Казани виделось под крылом Руси. Раздались прямые призывы посадить на казанский трон Шагали-хана.

Смута в ханстве разрасталась. Сафа-Гирею пришлось показать, что его рука не только тверда, но и беспощадна. Сначала он расправился со своими личными врагами, «выполол» сторонников Шагали-хана и принялся вылавливать тех, кто питал сколь-нибудь теплые чувства к русским. Затем пришла очередь людей, ни в чем, в общем-то, не повинных, ни к той, ни к другой стороне не примыкавших, а всего лишь считавших, что худой мир лучше доброй ссоры, что набеги на соседей и войны с кем бы то ни было для страны обременительны. Много народу пересажал хан в свои темницы, много голов полетело. В конце концов вся Казань возмутилась. Сафа-Гирея стряхнули с трона и выгнали вон из города.

В 1546 году, году лошади, в конце месяца кукушки, когда задышало небо летним зноем, на казанский трон вторично сел Шагали-хан. С тех пор, как он первый раз поханствовал в Казани, прошло два с лишним десятка лет. Но прежней бойкости Шагали не потерял, хоть и постарел. Пообтершись среди разного рода правителей, он, конечно, поднабрался опыта, стал более осторожным, скрытным и коварным. Тем не менее погасить огонь возбуждения, оставленный в городе Сафа-Гиреем, не сумел. Наоборот, подлил масла в огонь и сам едва не сгорел в нем.


Еще от автора Кирей Мэргэн
Крыло беркута. Книга 1

В первой книге романа показаны те исторические причины, которые объективно привели к заключению дружественного союза между башкирским и русским, народами: разобщенность башкирских племен, кровавые междоусобицы, игравшие на руку чужеземным мурзам и ханам.


Тайна Караидели

Приключенческая повесть известного башкирского писателя Кирея Мэргэна (1911–1984) о пионерах, которые отправляются на лодках в поход по реке Караидель. По пути они ближе узнали родной край, встречались с разными людьми, а главное — собрали воспоминания участников гражданской войны.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Иначе не могу

Описываемые в романе события развертываются на одном из крупнейших нефтепромыслов Башкирии. Инженеры, операторы, диспетчеры, мастера по добыче нефти и ремонту скважин — герои этой книги.


Родные и знакомые

Роман о борьбе социальных группировок в дореволюционной башкирской деревне, о становлении революционного самосознания сельской бедноты.


Когда разливается Акселян

Роман повествует о людях, судьбы которых были прочно связаны с таким крупным социальным явлением в жизни советского общества, как коллективизация. На примере событий, происходивших в башкирской деревне Кайынлы, автор исследует историю становления и колхоза, и человеческих личностей.