Крылатая смерть - [47]

Убедившись наконец, что отговорить меня от раскопок не удастся, добродушные бингерцы согласились помочь мне в подборе снаряжения. Большую часть инструментов я привез с собой, так как предполагал, что может понадобиться мне в первую очередь. Саперная лопатка и мачете для рубки кустарника; электрические фонари для подземных работ и моток веревки; бинокль, рулетка, походная аптечка и даже небольшой микроскоп — словом, со мной было все, что возможно уместить в туго набитом саквояже. К этому я добавил лишь неуклюжий кольт, навязанный мне шерифом, и лопату с киркой, которые могли существенно ускорить мою работу.

Новоприобретенные принадлежности я решил нести сам, связав их ремнем и перекинув через плечо, ибо вскоре обнаружил, что охотников сопровождать мою экспедицию не предвидится. Естественно, все будут наблюдать за мной в бинокли и подзорные трубы, но ступить хотя бы ярд в направлении одинокого холма не отважится никто. Выступление я наметил на утро и остаток дня провел за разговорами с горожанами, взиравшими на меня с благоговейным ужасом, словно на древнегреческого героя, идущего навстречу гибельной судьбе.

Когда наступило утро, облачное, хотя и не предвещающее неприятностей, все население Бингера высыпало на улицы, чтобы проводить меня в путь по продуваемой ветром, пыльной равнине. В бинокль был виден страж, привычно вышагивающий вдоль вершины холма; я решил не выпускать его из виду, насколько это было возможно при моем продвижении. В последнюю минуту смутное чувство тревоги заставило меня надеть поверх свитера талисман Серого Орла — так, чтобы его разглядел любой призрак или человек, если кому-то он небезразличен. Попрощавшись с Комптоном и его матерью, я быстрой походкой устремился к цели, несмотря на то, что левую руку оттягивал увесистый саквояж, а по плечу, подскакивая на ремне, поочередно ударяли то кирка, то лопата. В правой руке я держал бинокль и время от времени наводил его на фигуру стража на вершине. Миновав приблизительно треть пути, я смог уже рассмотреть выражение его лица: странно угрюмое и злобное, изборожденное шрамами. Костюм существа и его оружие были, бесспорно, продуктом цивилизации. Призрак неожиданно направился к противоположному концу плато и исчез из поля зрения. Когда десять минут спустя я достиг вершины, то никого уже там не обнаружил.

Не стоит пересказывать первые часы моего пребывания на кургане: они прошли в бесконечных замерах и поисках, выполненных со всей возможной тщательностью. Слишком правильные очертания, поразившие меня при приближении, теперь, казалось, излучали скрытую угрозу. На всем протяжении ровной, бескрайней равнины это было единственное возвышение, так что не приходилось сомневаться в его искусственном происхождении. Крутые склоны выглядели нетронутыми, лишенными следов человеческой деятельности; если это были остатки древней крепости, их, по всей видимости, давно занесло песком и землей. К вершине не вела ни одна тропинка, и мне с трудом удалось поднять наверх свое снаряжение. Открытое плато представляло собой более или менее правильный эллипс примерно 300 на 50 футов, сплошь поросший высокой травой и кустарником, которые делали невозможным всякое продвижение. Это открытие повергло меня в настоящий ужас, так как бесспорно доказывало, что "старый индеец", каким бы живым он ни казался в бинокль или подзорную трубу, на деле был не чем иным, как плодом массовой галлюцинации.

Я осмотрелся с тревогой и недоумением, бросив завистливый взгляд в сторону городка и множества черных точек, в которые превратились на расстоянии высыпавшие на околицу зеваки. Наведя на них бинокль, я увидел нетерпение, с каким они наблюдали за мною; чтобы подбодрить их, я снял с головы шляпу и помахал в воздухе ею, изображая оживление, которого не чувствовал на деле. Выбрав из груды инструментов кирку и лопату, я перенес их поближе к намеченному участку, после чего достал из саквояжа мачете и принялся расчищать кустарник. Это была изнурительная работа, вдобавок меня периодически продували холодные сквозняки, словно кто-то нарочно направлял их на вершину. Иногда мне начинало казаться, будто какая-то едва осязаемая сила пытается оттолкнуть меня: воздух заметно густел передо мной, и чьи-то невидимые руки перехватывали мои запястья. Расход сил значительно превосходил результаты работы, хотя мне и удалось расчистить площадку.

К полудню я вполне удостоверился, что ближе к северной оконечности кургана плато имеет вогнутое, чашеобразное углубление. Само по себе это обстоятельство еще ничего не значило, однако для начала раскопок низина была наиболее подходящим местом. Примерно тогда же я заметил еще одну особенность: талисман Серого Орла странно подпрыгивал и тяжелел, стоило мне отойти футов на семнадцать к юго-востоку от центра чаши. Его покачивания прекращались, когда я наклонялся к земле, и он повисал, словно притягиваемый вниз мощным магнитом. Такое необъяснимое поведение поразило меня настолько, что я, не откладывая, решил приступить к начальному этапу раскопок.

Срезав саперной лопаткой верхний слой дерна, я с удивлением отметил сравнительную тонкость местного, красноватого слоя. Цвет почвы объяснялся присутствием песчаника, из которого слагалась равнина, однако на кургане я обнаружил лишь полосу черного глинозема, менее чем в фут толщиной. Подобные породы встречаются на дне каньонов к югу и западу от Бингера и могли быть занесены сюда в доисторическую эпоху, когда курган был воздвигнут. Стоя на коленях и продолжая копать, я чувствовал, как сыромятный шнурок у меня на шее натягивается все сильнее и сильнее, как будто в земле и в самом деле был спрятан магнит. Все это выглядело очень странно, если не сказать больше, потому что еще в городе, рассматривая загадочный диск, я подносил его к динамику радиоприемника и убедился, что металл, из которого он сделан, совершенно немагничен. Удар о твердую поверхность высек искру из-под штыка лопаты; думая, что это обломок скалы, я принялся разгребать вскопанную землю. Вместо камней я с лихорадочным возбуждением извлек наружу облепленный комьями глины массивный цилиндр примерно в фут длиной и дюйма четыре в диаметре, к которому мой талисман притянулся, словно приклеенный. Под слоем грязи оказался узор из фигур и значков, похожих на иероглифы, — той же формы, что и рельеф на талисмане и пластинах из желтого металла на одежде призрака.