Кружок любителей чтения - [80]

Донна аккуратно повернула дочку лицом к Россу и просительно улыбнулась ему. И всем стала очевидна ее надежда на то, что он полюбит Эмили, как только взглянет на нее.

— Это возмутительно! — завопил красный от гнева Росс.

Донна моргнула и закусила нижнюю губу, а я крепче сжал запястья Боба.

Зоуи встала, а вместе с ней и все остальные.

— Ты всегда будешь вести себя, как бессердечный негодяй, а, Росс?

Мне показалось, что эту фразу она позаимствовала из книги самого Росса.

Мы все стояли, и вокруг Росса как-то само собой сформировалось кольцо. Почувствовав, как Бронуин взяла меня за левую руку, я отпустил запястья Боба и взял его левую руку. И так продолжалось по кругу, пока наконец наш литературный кружок не стал напоминать какую-то странную секту. Длинное черное одеяние Бронуин еще больше усиливало это впечатление. Нам оставалось только запеть.

— Донна хочет, чтобы вы прошли тест на ДНК, — сказал я храбро. — Мы думаем, это минимум того, что вы можете сделать.

— Боже праведный, это не мой ребенок! Я знать не знаю эту… шлюху.

Дэйв указал на большую черную сумку:

— Фотографии, пленки, кассеты. И она не шлюха.

— После установления отцовства, — продолжил я, — нам кажется, будет только справедливо, если вы предоставите средства на воспитание своего отпрыска. — Кейт послала мне взгляд, в котором читалось «Ты такой красноречивый!» Она смотрела на меня так каждый раз, когда я репетировал эту фразу. А может, я просто страдаю паранойей. — В противном случае вашим делом займется правосудие.

— Это же полный абсурд! — было его ответом. — А теперь будьте так любезны, позвольте мне покинуть вас… И вообще, как вы посмели заманить меня сюда? Я считал, что еду на встречу с литературным обществом, поговорить о моем романе, высоко оцененном…

— Кстати, раз уж вы упомянули свой роман… — перебил Росса Гидеон. В его ладони уместились и рука Зоуи, и экземпляр «Сброшенного со счетов». — Не могли бы вы пояснить мне одно место… — он сверился с раскрытой книгой. — Да, страница сто пятьдесят четыре. Будьте любезны, объясните, как ваш главный герой сумел удовлетворить двух… хм… давайте назовем их второстепенными персонажами… удовлетворить двух второстепенных персонажей в течение одного подъема на лифте?

— Да-да, этот вопрос меня тоже волновал, — сказал я.

— Здесь требуется всего лишь немного воображения, — прошептала Бронуин.

Что это? Мне показалось, или Росс продвигается в сторону двери? Очевидно, Боб тоже это заметил.

— Стой, где стоишь, ты, никчемный кусок дерьма! — Это было самое крепкое ругательство, когда-либо произнесенное Бобом в моем присутствии. Он вырвался от меня и Кейт и шагнул к Россу, сжав по-боксерски кулаки.

— Вы все полные психи, — пробормотал внезапно испугавшийся Росс. Он бросился к двери через разрыв в нашем кругу, образовавшийся из-за выходки Боба, но споткнулся о деревянную лесенку Томаса Томаса и потерял равновесие. Падая, он задел головой за угол письменного стола из красного дерева, а затем с треском и грохотом приземлился на линолеум, до блеска натертый Бронуин.

Вот тогда мы все притихли. Особенно Росс.

— О боже, — сказала Бронуин, когда мы осторожно приблизились к неподвижному телу. Росс лежал лицом вверх, с закрытыми глазами, а на его груди птицей распростерся «Сброшенный со счетов».

— Ну вот, здорово, — прошептала Донна. — Теперь вы убили отца моего ребенка.

Молнией сработала вспышка фотокамеры Дэйва. От неожиданности мы подпрыгнули. Он извинился, объяснив, что не мог не снять такой выразительный кадр.

— А, ну что ж… полагаю, это можно назвать поэтической вольностью, — говорил сам с собой Гидеон, листая книгу.

— Это что, кровь? — спросил кто-то как раз тогда, когда я тоже заметил эту отвратительную струйку за левым ухом Росса.

— Кто-нибудь, вызовите «скорую»… — это были последние слова, которые я услышал перед тем, как потерял сознание.

Осень

22

Дом напомнил Кейт картинки, которые рисуют дети: четыре окна и посередине дверь, наверху труба, прямая дорожка и забор вокруг сада. Дом был не такой старый, как некоторые из тех, что стояли по соседству, но все равно красивый. По шпалерам вились розы, в это время года уже умирающие; каждое окно украшал фрагмент изысканной кирпичной кладки. «Прелесть что за дом, — подумала Кейт. — Но как жаль, что он расположен в такой глуши!» Дверь была открыта, из дома доносился звук молотка, бьющего по металлу.

— Привет, Кейт, — сказала Зоуи, перешагивая через ящик с инструментами и приветствуя Кейт поцелуем в щеку. — Сто лет тебя не видела!

Они пробрались мимо молодого человека, устанавливающего радиатор, и более пожилого мужчины, укладывающего под плинтус кабель.

— Извини за беспорядок, — сказала Зоуи. — Давай посидим на кухне. Там уютно и тепло.

— Хорошо.

Пока Зоуи наполняла чайник водой и ставила его на плиту, Кейт оценивала вид, открывающийся из кухонного окна. Собственно, вида почти не было. Если только не считать видом зеленый склон, тянущийся до горизонта, да полдюжины овец. Она обхватила себя руками. Почему сельские пейзажи всегда вызывали у нее грусть? Неужели все началось с той детсадовской экскурсии на ферму? Повсюду грязь, коровьи лепешки и склизкая, сырая солома. Краснолицые подпаски, погоняющие коров палками. Все это показалось ей тогда таким примитивным, диким.