Кружок любителей чтения - [44]

— Что ж, — сказал я, — в любое время, когда тебе вновь захочется побыть с ней…

Бернис улыбнулась. С тех пор как мы разъехались, она была довольно мила со мной. Хотя я подозревал, что теперь нелегкие времена наступили у Клайва. После своего мини-разрыва они быстро воссоединились. Бернис вернулась на работу в издательство и как-то вечером объявила о своем намерении переехать в Саттон-Колдфилд, поскольку ей и Клайву было тяжело скрывать свои отношения от коллег по работе. Видимо, скрывать свои отношения от меня им было легко. Она сказала, что попытается навещать Джорджию как можно чаще, но после краткого визита на Рождество это было их первое полноценное свидание.

— Мы подумали, что она могла бы побыть с нами где-нибудь в апреле, после весенних презентаций, — говорила мне Бернис.

— В апреле так в апреле, — сказал я ей. — Или, может, в мае… или июне?

В это время к нам подлетела Кейт и с разбега обняла меня вместе с Джорджией.

— Слава богу, она в целости и сохранности, — сказала она, целуя Джорджию, потом забрала ее у меня и понесла в дом. — Джорджия вернулась! — услышал я ее крик в прихожей.

— Круто! — донесся ответ Чарли.

Странное выражение — смутно напоминающее зависть — промелькнуло на лице Бернис, но она тут же отчеканила:

— Клайв! — тот как раз захлопывал дверцу автомобиля. — Ты оставил там этот отвратительный коврик для смены памперсов. Постарайся не быть такой задницей.

Когда Бронуин прибыла на работу в понедельник утром, там ее ждало письмо. На конверте весьма цветистым почерком было написано ее имя. (Гидеон не знал ее точного адреса, поэтому взял у Боба машину и завез письмо в библиотеку предыдущим вечером, рассчитывая, что среди сотрудников библиотеки может быть только одна Бронуин Томас.)

— Боже правый, — прошептала она, стягивая шлем и переодеваясь в рабочие туфли.

Она нашла тихий уголок в секции крупноформатных изданий и разорвала конверт. В нем оказалась поздравительная открытка с желто-розовым букетом. Букет был усыпан блестками, которые Бронуин терпеть не могла. (В ближайшем газетном киоске был очень небольшой выбор открыток, и Гидеон даже подумывал, не отправиться ли ему в город. Но в воскресенье? И к тому же Кристин уже дожаривала мясо.)

Бронуин развернула открытку и прочитала: «Любовь подобна кори — чем позже она приходит, тем опаснее. (Дуглас Джерролд)».

И подпись: «Гидеон».

— Боже правый, — опять сказала она. — И что же это значит?

Все утро она обдумывала эту цитату. Он влюблен в нее и страдает? Судя по его поведению в новогоднюю ночь — нет. Он сочувствует ей, потому что она выглядела полной дурой? Считает ли он ее старой? Эти предположения крутились в ее голове, сменяя друг друга, до одиннадцати сорока пяти, когда Гидеон предстал перед ней собственной персоной со стопкой книг. Она чуть не вскрикнула.

Осознав туманность выбранной им цитаты, которая сначала показалась ему такой уместной и достаточно шутливой, Гидеон решил предпринять шаги по исправлению нанесенного вреда, отменил лекцию и с одной пересадкой добрался от колледжа до библиотеки Бронуин.

— Ты получила мою… э-э, — прошептал он, пока она принимала у него книги.

— Да, — сказала она. — Я, гм…

— Не совсем поняла?

— Ага.

— Я так и думал. Поэтому я… сейчас, — он вынул из кармана еще один конверт и протянул его Бронуин.

Она взяла конверт, сунула его в карман своего кардигана и сказала:

— Восемьдесят пенсов, пожалуйста.

— Что?

— Штраф восемьдесят пенсов. По двадцать пенсов за книгу.

— А-а.

Уединившись в туалетной комнате, Бронуин достала еще одну открытку и прочитала: «Разлука для любви что ветер для огня: слабую она гасит, а большую раздувает. (Граф де Бюсси-Рабютэн)».

Бронуин вздохнула. Вторая открытка ничего ей не разъясняла, особенно если учесть, что на ней были изображены полуодетые молодые люди, пьющие, курящие и танцующие в комнате со стробоскопическим освещением. Поверху шла надпись: «Тяжело учиться в универе!» (Гидеон купил эту открытку потому, что в книжном магазинчике при колледже все остальные были подписаны «С днем рождения» и «С днем святого Валентина».)

Огонь Гидеона погас? Господи, как же тяжело! В каком-то смысле Малькольм был гораздо прямолинейнее, но между ним и Бронуин не возникало того особого чувства. У Гидеона было такое доброе лицо и какой-то животный магнетизм. С другой стороны, с Малькольмом можно часами обсуждать музыку, ее вторую после книг любовь. Они получили такое удовольствие от «Бранденбургских концертов» в Шелдонском театре! И у него было куда больше времени для Бронуин — ведь он не столовался, как Гидеон, у женщины, которая добивалась неукоснительного соблюдения графика приемов пищи.

Она вымыла руки и долго и пристально рассматривала себя в зеркало. Она относила себя к тому типу женщин, которых в викторианской литературе называли статными. Правда, стало появляться все больше седых волос, но, похоже, они не умаляли ее достоинств в глазах мужчин. Просто очень трудно привыкнуть к мысли, что уже седеешь.

* * *

Пока Бронуин пыталась разобраться в поступках Гидеона, Кристин гладила его носки.

— Ну вот, — она удовлетворенно вздохнула, сложив все шесть пар на стопку его жилетов из хлопка с шерстью. Она выключила утюг, подхватила вешалки с рубашками Гидеона и понесла выглаженное белье к нему в спальню.