Кружки любви - [45]

— Эмили.

— А?

Её глаза пробегают по моим с этим золотым желанием в них, алый румянец украшает её щёки. Она улыбается, и на щеках у неё появляются глубокие ямочки. Я хочу прикоснуться к ним губами, чувствуя ощутимую радость.

— Обычно я не такая. Клянусь, что нет. Ты же знаешь, у меня не было секса. Я могу себя контролировать. Я имею в виду, что у женщин свои потребности, но обычно я не такая… Это твоя вина. Ты сама сексуальность. Я чувствую тебя повсюду. Даже после душа на мне твой запах. И как мне целый день думать, когда ты прямо рядом со мной? Я буду рассеянной, забывчивой и бестолковой. Джордан будет посмеиваться над тем, какая я идиотка. В итоге мы посвятим день спорам, из-за которых я разволнуюсь ещё больше и сожгу тыквенный хлеб, так как буду зачарованно пялиться на твой магазин, если там пахнет так же хорошо, как я помню, — фыркает она, и её глаза распахиваются.

Я поворачиваюсь к ней на половине её тирады только для того, чтобы видеть её в этот момент. Я ненавижу слова, но люблю, когда она так произносит их. Её руки рассекают воздух, а глаза решительно блестят, когда она немного злится. Это дополняется её средне-западной манерой растягивать слова. Адски сексуально.

— По крайней мере, в этот раз у меня в руках нет молотка, — пожимает она плечами.

— Ну, ты и не настолько зла на этот раз.

— Нет, но на этот раз я возбуждена.

Она с визгом хлопает себя ладонями по лицу. Я не могу сдержать смешка, вырвавшегося из горла. Взрослая женщина, которая чувствует себя неуютно, когда говорит о том, что возбуждена… Это смешно.

— Ты должен сейчас же уйти. Никогда. Никогда я ещё так себя не вела, — она говорит это скорее самой себе, а не мне.

— Эмили.

— Да? — шепчет она.

— Рот.

— И ему нужно что-то, чтобы заткнуть её, — бормочет она, направляясь ко мне.

Я насмешливо изгибаю бровь, думая о том, каким образом мог бы заткнуть ее рот.

Она останавливается недостаточно близко, поэтому я притягиваю её к себе за пояс халата, заставив её ахнуть. Я завладеваю её открытым ртом, погружаясь в него. Я целую её до тех пор, пока её плечи не расслабляются, и она не подается ко мне, проводя рукой по моему прессу. Я могу провести так целый день, когда мои губы накрывают её, а руки Эмили лежат на моей груди. Я хочу только этого, и ничего больше, пока телефон Эмили не начинает звонить и не нарушает момент.

Я ещё раз целую её, и она спешит к прикроватной тумбочке, чтобы взять трубку.

— Да, — счастливо выдыхает она. — Сегодня немного опоздаю. Сможешь сам начать печь?

— Ты просто невыносим.

— Не могу отрицать это, Джордан. Я же не ты, — усмехается она.

Она прячет лицо в ладонях и издаёт стон. Я натягиваю футболку через голову и обуваю ботинки, то, как я наблюдаю за ней, безумно раздражает.

— Если бы я так не любила тебя, я бы тебя возненавидела.

— И кстати, если ты сейчас не прекратишь отвлекать меня, то пойдешь в магазин сам, потому что я еще даже не оделась.

Я поднимаю бровь, и она закатывает глаза. Я мог бы взять пример с их с Джорданом отношений. Они больше похожи на отношения брата и сестры, нежели друзей. Наверное, именно поэтому она не хотела изображать с ним нечто большее вчера перед Адамом. Она выглядела так, будто её сейчас стошнит, когда Джордан её поцеловал. Я думал, что сейчас убью его, когда он положил руку на её грудь. Думаю, тогда мы оба чувствовали себя не в своей тарелке.

— Я отключаюсь, — фыркает она и бросает трубку. — Он живёт только для того, чтобы издеваться надо мной. Клянусь, ему приносят радость мои мучения.

Он любит её. Я знал это и раньше, но прошлой ночью это было очевидно, как никогда. Джордан готов был сделать что угодно, чтобы оградить Эмили от Адама. Если бы для этого понадобилось приложить силу, он бы сделал это. В его позе было что-то собственническое, а в глазах — дикое. Я уважаю это превыше всего остального. Это что-то, чего стоит желать в жизни, потому что я слишком хорошо знаю, как нечасто так бывает.

— Дай мне пять минут, — говорит Эмили, исчезая в ванной с кипой одежды в руках.

Музыка для моих ушей. У меня нет никакого желания быть с женщиной, которая собирается по два часа. У меня однажды была такая. Это был кошмар. Она была кошмарна. Лёгкий макияж, удобная одежда, кроссовки на каждый день. Это всё, чего я от них прошу. В двадцать я думал, что внешний вид женщины — её всё. Суровый урок, но я его усвоил. Никогда больше не поведусь на узкие платья, головокружительные каблуки и накладные ресницы. Никогда.

Эмили, оставшись верной своему слову, вылетает из ванной через несколько минут как глоток свежего воздуха в кофточке кофейного цвета и обтягивающих чёрных джинсах и с завязанными в узел немного влажными волосами. Вчера вечером она была бесподобна в своих нарядах, но такая Эмили нравится мне больше.

Адски сексуальна.

— Нам надо идти. Джордан грозится сжечь все булочки и повесить табличку: «Извините, сегодня кексов не будет, так как Эмили была слишком занята тем, что ей вылизывали ее киску, вместо того чтобы печь для вас.» И он это сделает. Идём, — говорит она, выпорхнув из комнаты.

Я следую за ней и останавливаю её, когда она хватает с вешалки своё пальто, собираясь бежать в гараж.