Кружки любви - [41]

Её затуманенные страстью глаза начинают проясняться, когда я поднимаюсь на ноги. Эмили садится на диван, ее плечи сжимаются, и я чувствую себя полным ублюдком. Я провожу руками по лицу, пытаясь подобрать нужные слова. Я не умею правильно говорить. Ненавижу слова.

— Прости, Гаррет. Это было не честно, — шепчет она, и я начинаю злиться. Вот вечно она извиняется! Я был тем, кто просто бесцеремонно облапал её, а она ещё извиняется!

— Прекрати эти грёбаные извинения, — рычу я.

В её золотисто-зелёных глазах появляется обида, и она с трудом сглатывает.

— Я не должна была ставить тебя в такое положение. Я не дразнила тебя, Гаррет. Ты пришёл ко мне на помощь, а я напала на тебя. Я могу извиниться за это. И ещё спасибо тебе. Так что прекрати на меня кричать, — требует она.

Я наклоняюсь к её лицу, опираясь руками в стену за диваном.

— Это я набросился на тебя, Эмили. Ты попыталась обосновать своё мнение об этом придурке, а я обращался с тобой как с животным. И ты не будешь извиняться за это. Я сказал тебе не открывать грёбаную дверь. Я же сказал тебе! А теперь я здесь, так близко от твоих горячих губ и чертовски сексуального тела. Ты не дразнишь меня. Ты самый большой соблазн, который когда-либо был известен миру. И теперь, когда я попробовал тебя, то уже не отпущу.

— Хорошо, — шепчет она.

— Хорошо?

— Хорошо.

— Хорошо?

— Не отпускай меня, — мягко произносит она, нежно проводя пальцами по моей щеке.

Черт бы меня побрал.

— Мне нравится, когда ты говоришь.

Я фыркаю, сейчас её руки завладели моим лицом.

— Мне нравится, когда ты рычишь.

Ещё раз фыркаю в ответ на ее слова.

— Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне.

Я рычу.

— Я люблю, когда ты меня целуешь.

Ещё рык.

— Продолжай это делать.

— Не могу.

— Почему?

— Я не хочу целовать тебя.

— О, — печально роняет она и убирает руки от моего лица.

Я кладу палец на её подбородок и возвращаю её взгляд к себе. Её глаза полны смущения и боли.

— Я хочу сделать всё то, что следует за поцелуями. Всё.

Я слышу сексуальные нотки в своём голосе. Мой член вот-вот взорвётся. Я не собираюсь кончать в штаны. В жизни не видел ничего горячее, чем то, как она сейчас на меня смотрит, что делает еще более неизбежным то, что мой член грозится взорваться от перевозбуждения. Я должен уйти из этого дома. Но я не могу оставить её здесь одну после Адама. Вот дерьмо.

— Да, — бормочет она, прижимаясь губами к моей челюсти.

— Нет, — рычу я.

— Да.

Она целует уголок моего рта.

— Нет.

— Да.

Её язык проходится по моей нижней губе.

Я обладаю гораздо большей выдержкой, чем многие люди. Это было необходимо, чтобы пройти ад тюрьмы. И я не просто прошёл, я, бл*дь, преуспел в этом. Но эта женщина сокрушила меня, когда сотни соперников не смогли это сделать.

— У тебя не было секса с Адамом два года. Ты знаешь меня несколько дней.

Она мигом отстраняется от меня, как будто я облил её холодной водой.

— Ты прав. Ты должен идти. Спасибо за то, что спустил меня с небес на землю, — фыркает она.

— Оставь это для правильного парня, Эмили, — шепчу я.

— Ты не хочешь отпускать меня, но и прикасаться не собираешься. Господи, да тебя не понять, — раздражённо говорит она, отстраняясь и поднимаясь на ноги.

Я замираю на мгновение, потом отталкиваюсь от стены как раз в нужный момент, чтобы увидеть, как она уходит от меня на кухню. Эмили покачивает бёдрами немного больше, чем обычно, и я могу различить частичку ярости, которая мне так нравится, когда она проводит пальцами по волосам.

Песочного цвета волны локонов каскадом спадают по её спине, и моё дыхание замирает. Я никогда не видел её волосы до этого вечера. Когда она работает, они всегда подняты и собраны в хвост. Они блестящие и шелковистые, как в рекламе шампуня. Эмили вытряхивает содержимое своей сумочки на кухонный стол и вытаскивает оттуда резинку для волос. Она откидывает волосы назад, пропуская пальцы сквозь локоны. Не в силах остановиться, я подхожу к ней. Эмили собирает волосы, когда я настигаю её.

— Не надо.

Она ахает и подпрыгивает, не услышав моих шагов. Я вор, незаметный вор. Независимо от моих габаритов, я могу передвигаться, не будучи услышанным, даже по скрипучему двухсотлетнему паркету, если это необходимо.

Я накрываю её руку своей и отвожу подальше от её длинных локонов. Потом я зарываюсь в них лицом и дышу, как будто делаю свой последний вдох на земле. Она пахнет кофе и пирожными. Рай. Если на небесах чем-то пахнет, то именно так.

— Я не отпущу тебя, Эмили. А ещё я не собираюсь трахать тебя на этом диване после ссоры, что разразилась в твоей прихожей. Но это не значит, что я не хочу. Ты даже не представляешь, сколько всего я хочу. Но сегодня я останусь спать на этом диване. А завтра я приду снова заменить тебе дверь. Потом мы вместе пойдём на Осенний фестиваль. А потом я приглашу тебя на ужин.

Я отодвигаюсь от её волос, когда она поворачивается, чтобы заглянуть мне в лицо, и встаёт на цыпочки, обвивая мою шею тонкими руками. Я притягиваю её ближе, положив ей руки на спину. Её волосы щекочут мои руки, и она смотрит на меня с удивлением. Так на меня никто и никогда не смотрел. Как будто вся её жизнь начинается и заканчивается мной. Это проникает куда-то вглубь меня, и я хватаю её волосы и откидываю их назад, прижимаясь губами к её губам.