Крутыми верстами - [16]

— Чтой-то ты, сердяга? — бережно наклонился над ним Федор.

Пулеметчик еле слышно прохрипел и, судорожно вздрогнув всем телом, умолк. Федор все еще хотел солдату чем-то помочь, но послышалось приближение вражеской пехоты. Припав к пулемету, он неистово нажал на спусковой крючок. Когда же дал длинные очереди к Ладыгин, Федор побежал к своему второму пулемету, напротив которого противник также накапливался для очередной атаки. Выпуская длинные очереди, Федор с болью в сердце бросал взгляд в сторону оставленного им пулеметчика. «Возможно, еще жив. Помочь бы» — беззвучно шептали его сухие, потрескавшиеся губы.

Уже и солнце закатилось, над землей еще больше сгустились сумерки, но западная сторона неба оставалась золотисто-прозрачной. От ее свечения рождались блики на щитах орудий, окулярах панорам, лобовых стеклах притаившихся в капонирах машин. Становился тише. Утомленные люди валились с ног, но им надо было крепиться. Крепился и командир полка — Иван Дремов. Несмотря на то что положение полка было почти полностью восстановлено, Дремов, вглядываясь в глубину обороны противника и полосу своего переднего края, напряженно думал о завтрашнем дне. Услышав шум у дивизионной радиостанции, направился к ней. Там, болезненно подергивая головой, вел разговор Великий.

— Не выяснил, где обещанный гаубичный полк? — спросил он.

С трудом поднимаясь с земли, майор ответил с раздражением:

— Говорят, давно отправили, а куда девался — дьявол не сыщет.

— Дьявол не сыщет, а мы должны разыскать, да побыстрее. Дорого время, — проговорил Дремов как бы для себя, но Великий его понял.

— Сейчас пошлю, — сказал он, оглядываясь вокруг, но распорядиться не успел. Из темноты послышались разговоры приближавшихся к НП людей. — Вот, нашлись, — с облегчением выдохнул майор.

— Думаешь, они? — спросил Дремов, но, когда услышал знакомый окающий говорок, радостно выкрикнул:

— Точно, они! Артиллеристы. Старый друг Захар, Сомов!

Выбравшись по ступенькам из траншеи, Дремов сделал несколько шагов навстречу приближавшейся группе.

— Здравствуй, дружище! Здравствуй, бог войны! — громко прокричал он. — Мне уже издали послышался бас артиллерийского начальника. — Ему захотелось покрепче подчеркнуть то высокое положение, которого достиг Сомов в своей артиллерийской службе после их совместного участия в тяжелых боях под Ельней в сорок первом.

— Давненько не виделись! — протягивая Дремову руку, быстро проговорил Сомов, теперь уже подполковник, командир гаубичного полка. — Когда сказали, что направляют к Дремову, обрадовался. Уже раньше слышал, что ты где-то здесь, рядом.

— Рад, очень рад встрече, Захар! — И Дремов пригласил друга пройти на НП.

— Как тут у вас дела? — спросил Сомов, садясь за столик в блиндаже. — Говорят, здорово он здесь напирал. Мы из соседней дивизии. Там тоже было туго.

— Противник нас немного потеснил. Теперь положение мы восстановили. Осталась небольшая заноза на правом фланге. Вон, слышишь, грохочет? Первый батальон его доколачивает.

Ознакомивщись с обстановкой и перебросившись парой фраз о житье-бытье, Сомов захотел еще раз услышать, как Дремов оценивает противника.

— Много он бросил на это направление танков? — спросил он.

— Вообще немало, но нам удалось сделать солидную прополку. С рассветом увидишь. Некоторые дымят еще и сейчас.

— Ну да, посмотрим, — о чем-то думая, сказал Сомов. — Плохо, что не знаем здесь местности.

— Это не страшно. Мы ее знаем как свои пять пальцев. Поможем занять огневые позиции, наблюдательные пункты, да и саперов подбросим, чтобы побыстрее вам зарыться в землю. Самое же главное, что может гарантировать успех в борьбе с танками противника, состоит в другом…

— В чем же? — живо поинтересовался Захар.

— А вот в чем. Надо правильно оценить противника и наши противотанковые возможности. Первое мы уже сделали. На участке полка имеются два танкоопасных направления, каждое шириной в пределах километра. По опыту прошедшего дня вряд ли можно ожидать, что противник создаст здесь плотность в первом эшелоне более двадцати танков. Теперь нам известно, что хорошо окопанное и замаскированное орудие способно вести успешную борьбу с тремя танками. Отсюда следует, что мы сумеем предотвратить прорыв противника, если поставим на прямую наводку на каждом танкоопасном направлении хотя бы по одному вашему дивизиону. Как, подходяще?

Артиллеристы засуетились, переглянувшись, некоторые пожали плечами. Намеревался что-то возразить и Захар, но Дремов опередил:

— Понимаю, товарищи. Тут надо пойти на ломку некоторых артиллерийских традиций, но, уверен, нас за это никто не осудит. Мы убедились сами и других убедим, что на прямую наводку не только можно, но явно целесообразно ставить орудия даже больших калибров.

— Что же, наверное, ты прав, профессор, — согласился Сомов. — Так и поставим дивизионы. Создадим глубину сверхдальности прямого выстрела, окопаемся, и пусть попробует тут пролезть. Ясно? — спросил он у своих офицеров.

— Все ясно, — ответили ему в один голос.

— А раз все ясно, пошли! — скомандовал Захар, поднимаясь.

Проводив артиллеристов, Дремов остался в ходе сообщения. Было около двенадцати ночи. Избитая земля, казалось, продолжала вздрагивать. И на взгорках и в лощинах вспыхивали огоньки догоравших танков, автомашин, тягачей, самолетов. Кое-где продолжали рваться снаряды, воздух вспарывали длинные пулеметные трассы. Из-за речушки доносились удары кувалды по, звенящему металлу, «Видно, норовят немцы побыстрее восстановить подбитые танки. Надо им помешать».