Крутыми верстами - [12]

Еще несколько снарядов разорвалось непосредственно у НП. Падая как подкошенный на дно траншеи, Дремов успел заметить, что тот ее угол, куда была отброшена радистка, сровняло с землей. Удушливый толовый дым, смешанный с пылью, сжал горло. А над районом обороны полка появилась новая группа вражеских бомбардировщиков. Пикируя с небольшой высоты, они бомбили район обороны первого батальона. Рядом_: слышались надрывные команды майора Кобзева, но грохнули очередные разрывы, и команды оборвались. Дремов вздрогнул, что-то больно обожгло его изнутри. Преодолевая наступившее оцепенение, он заставил себя посмотреть назад: Кобзев с окровавленной головой лежал на краю разрушенной траншеи.

Дремов вместе с подбежавшим артиллерийским разведчиком бережно опустили майора на дно траншеи. На груди Кобзева поблескивал орден Красного Знамени, который был ему вручен всего лишь несколько дней назад, после возвращения из госпиталя.

Чувствуя, как перехватило горло, Дремов хотел глотнуть из фляги воды, но подбежал сержант-радист.

— Вас комдив!

Доложив обстановку, Дремов не стал обращаться с просьбами, понимая, что положение на его участке не сложнее, чем перед фронтом других частей дивизии. Заканчивая разговор, комдив обрадовал сам:

— Сейчас на вашем стыке нанесут удар штурмовики, обозначьте ракетами передний край полка.

Через полчаса в небе действительно появились самолеты. Дремов внимательно за ними наблюдал. Он был уверен, что штурмовики вот-вот нанесут удар по танкам. Но пришел в недоумение, когда самолеты пошли дальше, в тыл противника. Однако досада сразу прошла, когда часть рощи, находившейся в ближайшем вражеском тылу, после потрясающих взрывов буквально подняло в воздух. «Ясно. Нанесли удар по складу боеприпасов», — рассудил Дремов, а штурмовики, развернувшись в сторону правого фланга полка, дружно накрыли атаковавшего противника.

Оторвавшись от рации, майор Великий развернул карту и стал докладывать Дремову:

— Противник обходит правый фланг. Предлагаю один дивизион вместе с подвижным отрядом заграждения выдвинуть на первый рубеж, но подкрепить его надо хотя бы одной ротой от третьего батальона.

— Давай сигнал артиллеристам, а с ротой воздержимся. В военном деле ничего не может быть вреднее, чем дробить силы. Расточительством заниматься не будем. Батальон Ефимова нам совсем скоро потребуется в полном составе для нанесения контратаки или прикрытия стыка с соседом.

Великий поспешил передать приказание артиллеристам и ПОЗу [3], а Дремов, продолжая наблюдать за передним краем, схватил трубку дребезжавшего полевого телефона. Он сразу узнал голос Заикина, но выслушать доклад комбата до конца опять не удалось, так как связь снова оборвалась. И хотя она вскоре была восстановлена, Заикина на НП уже не оказалось. Ответил телефонист:

— Товарищ комбат побежали на правый фланг. Там прорвался противник.

8

Швырнув со злостью умолкшую трубку, Заикин прокричал начальнику штаба:

— Рындин! Остаешься здесь! Да смотри за первой ротой. Ни шагу назад! Помнишь такой приказ? — Мотнул головой, позвал ординарца: — Кузьмич! Где ты там? За мной! — И, выпрыгнув из окопа, не пригибаясь, рванул прямиком во вторую роту, а встретив через несколько минут ротного, торопливо спросил: — Как тут у тебя?

— Напирает, но пока держусь. Вон там, — Супрун бросил взгляд в сторону, где была во втором эшелоне третья рота, — там дело хужее. Как бы не смял роту.

Комбат нервно передернулся.

— Оставь пару пулеметов на позиции, пусть вместе с Ладыгиным и первой ротой сдерживают противника с фронта, а роту сними и быстро за мной! — скомандовал он, торопясь на позицию третьей роты, где неистово кипел бой. Не отстал от комбата и ординарец. Быстро пошарив в противогазной сумке, Кузьмич протянул Заикину две «лимонки».

— Возьми. Пригодятся.

Добежав до северо-западных скатов плоской высотки, где начиналась позиция второго эшелона батальона, комбат увидел, что противник пытается прорваться на высоту. Были хорошо видны и его пехота, и танки, полосовавшие из пулеметов по окопам длинными очередями. Местность на всем участке атаки утопала в дыму, но на переднем крае роты кое-где вспыхивали слабые светлячки. Заикин понял, что по танкам били противотанковые ружья.

— Ух, твою… — выругался он. — Иметь бы здесь хотя бы пару орудий. Как раз шуганули бы по борту. А так…

Несколько танков, оставляя за собой черные хвосты дыма, отвернули от наших пэтээровцев, но следовавшая за ними пехота, забыв о своем открытом фланге, лезла очертя голову вперед и только вперед.

По наступившему спаду огня было видно, что третья рота понесла значительные потери и что ей одной эту атаку противника не отразить.

Укрываясь под свист длинной пулеметной очереди за первую попавшуюся кочку, комбат прокричал:

— Зови быстрее ротного! Сейчас мы рубанем во фланг гадам вон из-за того бугра.

Кузьмич бросился навстречу подходившей роте и тут же возвратился вместе с Супруном.

— Слушаю вас! — падая рядом с Заикиным, прокричал ротный.

— Смотри! Танки пошли за высотку, пехота продолжает атаковать в лоб. Будем бить порознь. Как раз подходящий момент. А то, что у него числом поболее, не страшись! Развертывай роту вон по той опушке кустарника и долбай по ним так, чтобы чертям жарко, стало. Понял?