Сегодня меня назвали простаком, и в этом несомненно была логика. Вынужденный принимать решение за решением, я неизменно выбирал худший вариант. Я впал в панику после нескольких угроз, позволил вскружить себе голову хорошенькой мордашке, на которую реагировал с проницательностью и мудростью четырнадцатилетнего подростка, и, наконец, допустил, чтобы меня до одури напоил безобразный толстяк, купивший меня не своими десятью тысячами долларов, а несколькими бокалами спиртного. Если он действительно заплатит мне десять тысяч, то лишь докажет, что является таким же простофилей, как я. Цена вознаграждения была неоправданно высока. Двадцать центов — больше Джон Т. Кэмбер не заслужил. Неудачникам, а другого определения для себя я не находил, не платят астрономических сумм.
— Ты в порядке? — поинтересовался Энди.
— Порядка нет, — ответил я. — Я чувствую себя пакостно.
— Да?
— А как, ты полагаешь, я должен себя чувствовать?
— Хорошо. У мистера Монтеца ты сейчас золотой мальчик. Не всем так везет в жизни.
Я уже глубже вжался в сиденье и замолчал.
— Ты заболел или что?
— Или что.
— У таких, как ты, всегда что-то не так. Хочешь получить зелененькие, а вкалывать не желаешь. Почему ты не отдал мне ключ вчера?
— Я не знал, что он у меня, — пробормотал я.
Энди весело загоготал. Опустив стекло, отделявшее нас от сидевших впереди, он крикнул:
— Эй, Хойо!
— В чем дело? — отозвался человек по имени Хойо.
— Я спросил его, почему он не отдал мне ключ вчера. И знаешь, что он ответил?
— Откуда мне знать?
— Он даже не подозревал, что ключ у него.
Они знали дорогу. Никто не спросил у меня, правильно ли мы едем. Они знали, где я живу и как быстрее добраться. Я снова почувствовал себя наивным простачком, полагавшим, что мой адрес неизвестен и что я в полной безопасности. Они знали все, и, когда «кадиллак» ехал по нашей улице, я попросил Энди:
— Не ставь машину перед моим домом. Нет смысла расстраивать жену. Оставь её здесь.
Он ухмыльнулся:
— У тебя подозрительная жена?
— Не будь идиотом. Просто я не хочу её впутывать. Ей ничего не известно — ни о старике, ни о ключе. У неё хватает своих забот. Даже мое появление в доме в это время дня может её взволновать.
— Знаешь, Джонни, я могу поделиться с тобой кое-чем. Я никогда не являюсь без предупреждения ни к одной девке, не считая тех случаев, когда надо её проучить. Вот и преподай ей сегодня хороший урок. — Его зубы обнажились в улыбке, он облизал рот кончиком языка.
— Замолчи!
— Так-так, Джонни, дело твое. Но разреши сказать тебе одну вещь. Сейчас ты пойдешь домой и принесешь ключ. Отдашь его мне. Понял? Даю тебе десять минут. И не вздумай меня обмануть. Пока что мы обращались с тобой по-джентльменски — шикарный обед, лучшие вина, красивая женщина. Мы умеем быть вежливыми, Джонни, но не делай ошибочных выводов.
— Я принесу ключ, — сказал я, вылезая из машины.
Стоял теплый солнечный день. Конец марта незаметно переходил в начало апреля, бутоны жонкилий готовы были вспыхнуть бледно-желтыми цветами, стебельки бирючины налились нежно-зеленым соком. Маленькие, аккуратные, содержащиеся в идеальном порядке домики обитателей пригорода весело смотрелись на своих крошечных зеленых участках. В воздухе слышалось неясное гудение насекомых, которое через несколько минут заглушат крики и смех детей, возвращающихся из школы.
Пройдя по улице, я свернул к нашему дому, открыл дверь, которая днем никогда не запиралась, и громко позвал:
— Алиса! Алиса! Я дома. Мне пришлось сегодня уйти пораньше — я тебе всё расскажу. Сейчас мне нужен ключ, о котором я говорил тебе утром. Алиса?
Ответа не последовало.
Я быстро обошел дом, заглянул в кухню, столовую, нашу спальню, потом в спальню Полли. В нашей спальне постель была прибрана, но в комнате Полли царил беспорядок, только на кроватку было наброшено покрывало. Алиса, наверное, куда-то торопилась. Игрушки и куклы валялись на полу, где их оставила Полли, посреди комнаты стоял кукольный домик, о который я споткнулся, едва удержавшись на ногах. Домик я подарил Полли на Рождество.
Открыв заднюю дверь, я заглянул на дворик. Дженни Харрис, жившая в соседнем доме, трудилась над цветочной клумбой. Подняв голову, она увидела меня:
— Привет, Джонни. Ты сегодня рано. Что-нибудь случилось?
— Нет, всё в порядке. Где Алиса?
— На ленче, который устраивает Общество родителей и преподавателей. Разве ты забыл?
— А Полли?
— С ней. Они должны вернуться с минуты на минуту.
Это было к лучшему. Поблагодарив ее, я быстро возвратился в дом. Я сам заберу ключ, и мне не придется ничего объяснять жене. Я попробовал восстановить в памяти наш утренний телефонный разговор. Что сказала Алиса? Насколько я помнил, я спросил её о ключе. Она заглянула в мой костюм и нашла его там, Потом спросила, что с ним делать. Или сказала, что оставит его где-то на кухне? Точно я помнил одно: я просил, чтобы она не упускала его из виду.
Это ещё не означало, что она положит его к себе в сумочку. Алиса очень спокойная женщина, что временами выводит меня из себя. Она могла смотреть на ключ в течение нескольких секунд, улыбаясь про себя моему возбужденному состоянию, а затем положить его на полку или стол. Но где? Конечно, на кухне. Ключ должен быть там.
