Крутой детектив США. Выпуск 2 - [30]

— Да справишься. Ерунда.

— Майк, и это после того, как я скормил тебе такое блюдо!

Я криво усмехнулся.

— Я сам возьму любое блюдо, какое захочу. Передай Толли, что я, может быть, навещу ее когда-нибудь. Она почему-то заинтересовала меня.

Куки промолчал, но, похоже, был разочарован. Он остался сидеть на месте, шевеля своими огромными ушами, а я убрался, пока блондинки не вернулись и не заставили меня остаться.

Ох уж эти девочки!

Вечер бы таким же, как тогда. Мостовые и тротуары были похожи на мокрые зеркала, отражавшие ослепительные огни улицы. Я вытащил свой плащ, надел его и уселся за руль.

На моих часах было несколько минут десятого; вечер наступил. Марша говорила про сегодняшний вечер. Но сначала надо сделать кое-что другое, подождет. После ожидания будет даже лучше.

Я пристроился к веренице других машин и направился в район жилых кварталов. На окраине Бронкса я свернул на боковую улицу в поисках бара, который был одним из двух адресов, что мне подсказал Куки. Нашел я его в центре квартала. Ни бармен, ни хозяин не видели этим вечером знаменитого мистера Линка. Мне любезно сообщили его домашний адрес, и я вежливо поблагодарил, хотя уже знал его.

Жаба Линк был дома.

Правильнее было бы сказать — находился в своей резиденции. Таким был этот дом — каменный, с цветными витражами, на полуакре огороженной земли, которая на аукционе пошла бы за четверть миллиона. На всех трех этажах дома горел свет, но внутри никого не было видно. Если бы не новый «паккард» на подъездной аллее, я бы решил, что свет в окнах просто отпугивает жуликов.

Я поставил у тротуара свою колымагу, подошел по дорожке к дому и позвонил. Внутри раздался далекий перезвон, через минуту дверь приоткрылась на цепочке, и выглянула физиономия, чтобы узнать, что мне нужно.

Ясно, почему его прозвали Жабой. У него была толстая физиономия, с раздутыми щеками, более узкая в верхней части, с парой глаз навыкате, которые, казалось, готовы были выскочить из орбит.

Я сказал:

— Привет, Жаба. Меня пригласят войти?

Даже в его голосе было нечто лягушачье:

— Чего тебе надо?

— Наверное, тебя.

Лягушачья физиономия расплылась в широкой ухмылке, крайне мерзкой, и цепочку откинули. В руке его был револьвер с таким дулом, что туда можно было бы сунуть палец.

— Ты кто такой, малыш?

Я достал бумажник и раскрыл его, чтобы дать ему взглянуть на жестянку. Можно было не трудиться — он не сводил взгляда с моего лица. Я представился:

— Майк Хаммер, частный детектив. Полагаю, тебе следовало бы меня знать.

— Следовало бы?

— Вернее, двум твоим ребятам. Они попытались схватить меня.

— Если ты ищешь их…

— Нет. Мне нужен ты. По поводу убийства.

Ухмылка стала еще шире и противнее, а дуло показалось еще больше, когда он приставил его к моей голове.

— Входи, — сказал он.

Я стоял в прихожей, пока он запирал за мной дверь, и ощущал дуло в дюйме от своей спины. Затем он подтолкнул меня через фойе к огромной гостиной.

Это еще можно было стерпеть. Но когда он опустил в кресло гору жира, именуемую телом, оставив меня стоять на ковре, я почувствовал себя уязвленным.

— Давай-ка не кипятиться, Жаба.

— Давай-ка узнаем сначала об этом убийстве. Я не люблю, когда мне вешают убийство, даже если это делают грязные частные легавые.

Эта жирная рожа бесила меня все больше и больше.

— В тебя никогда не стреляли, толстяк? — спросил я. Он покраснел до корней волос.

— А в меня стреляли, — сказал я. — И не раз. Убери эту штуковину, или я дам тебе возможность ее испробовать. Ты успеешь выпустить единственную пулю, но, если промахнешься, услышишь самый неприятный звук, который когда-либо слышал.

Я поднял руку, запустив кончики пальцев под пиджак. Судя по тому, что он не шевельнулся, чтобы остановить меня, он был у меня в руках и знал это. Толстяку совсем не нравилась перспектива услышать неприятный звук. Он бросил револьвер на кресло позади себя, молча, одними жабьими глазами проклиная меня за то, что я выставил его трусом.

Так было лучше. Теперь мне нравилось стоять посреди комнаты. Я мог смотреть на этого жирного тупицу, пока он не скажет все, что я хотел услышать. Я спросил:

— Помнишь Уильяма Деккера?

Его веки медленно опустились и так же медленно поднялись. Он кивнул, собрав складки жира под подбородком.

— Ты знаешь, что он мертв?

— Ты, сукин сын, не пытайся повесить это на меня! — Теперь он был настоящей жабой и квакал по-настоящему.

— Он играл на бегах, Жаба. А ты принимал его ставки.

— Ну и что? Я принимал множество ставок.

— Я полагал, ты не возишься с мелочевкой.

— Это была не мелочевка. Он поставил большую сумму. Откуда мне знать, как он действовал? Послушай, ты…

— Заткнись и отвечай на вопросы. Твое счастье, что я не из полиции. Где Деккер достал деньги, чтобы поставить?

Он расслабился, угрюмо нахмурясь, его толстые руки сжались в кулаки.

— Занял.

— Если ты помнишь, у Дикси Купера.

Он взглянул на меня; если имя что-то говорило ему, на его лице это не отразилось.

— Сколько Деккер спустил тебе?

— Черт побери, он влез в долги на несколько тысяч, но не пытайся искать доказательств. Я не веду записей.

— И ты его убил.

— Иди к черту! — Он поднялся с кресла и стоял, трясясь с головы до ног. — Я вернул ему эти деньги, чтобы он выплатил долг. Понял? Терпеть не могу этих слюнтяев, которые не могут пережить проигрыша. Парень был готов на самоубийство, и я отдал ему его деньги, чтобы он мог расплатиться!