Крутой детектив США. Выпуск 15 - [92]

— Нет возражений, если ты так считаешь. Пусть им займется его совесть. Он хотел зайти извиниться перед тобой, но я запретил. Вот так. Ну а теперь о тебе.

— Обо мне?

— Фрэнк, это может показаться парадоксальным, но тот факт, что тебя слегка поцарапало, может, не так и плох. Последнее время ты выглядел неважно и, полагаю, чувствовал себя не лучшим образом. Возможно, частично это моя вина, я заставлял тебя слишком много работать. Но есть, наверное, и другие причины, которые меня не касаются. Думаю, ты нуждаешься в небольшом отдыхе, который принесет тебе пользу. Доктор Гонзалес настаивает на твоем освобождении от работы недели на две. У меня нет возражений. А твой отпуск, который по графику падает на осень, остается за тобой. Тебя это устроит?

— Конечно, — сказал я.

— Тогда я выпишу тебе чек на двухнедельную зарплату. Возможно, тебе захочется куда-нибудь съездить.

— В любом случае, — продолжал кэп, — хорошенько отдохни. И не обижайся, если я посоветую тебе пореже прикладываться к бутылке. Последнее время ты злоупотребляешь спиртным.

— Договорились, кэп, я буду вести себя примерно.

Капитан ушел. Я закрыл глаза и стал думать, куда бы мы могли прокатиться с Алисой. Лучше пусть выберет она сама, чтобы потом не было упреков. Конечно, если её желания не превысят наших возможностей. Лично я съездил бы в Лос-Анджелес. Последний раз я был там ещё до женитьбы, а Алиса в этом городе вообще не бывала. Потом я вспомнил, что в Лос-Анджелес без собственной машины лучше не приезжать, а я не был уверен, что смогу вести её с больной рукой.

Однако, с машиной или без нее, небольшое путешествие с Алисой самое разумное, что я могу для неё сделать. Такая поездка может стать поворотным пунктом в наших отношениях, которые в последнее время стали не особенно сердечными. Кэп прав, говоря, что я слишком много работаю, но не потому, что я переутомляюсь, а потому, что практически не бываю дома. Слишком много времени она проводит одна. Да, в семейной жизни моя легкая травма может сыграть положительную роль.

После ленча Гонзалес сказал, что мои дела идут нормально и я могу быть свободен. Всю дорогу до дома я прошел пешком и, открыв дверь, крикнул: «Алиса!» Ответом мне было молчание, и я, ещё не заметив на столе записки, понял, что она ушла и больше я её никогда не увижу.

Я прочёл записку и направился в кухню. Слава Богу, она оставила мне немного виски, чтобы залить горе.

15. Джон Медли

Был воистину прекрасный день, возможно, лучший день в году. Температура опустилась до девяноста по Фаренгейту, и даже не пришлось включать кондиционер. Небо было безоблачно-голубым, дул теплый, легкий ветерок.

Послеобеденное время я провел, поливая газон. Я работал на воздухе, пока на стемнело. Потом приготовил себе ужин и с аппетитом поел. Когда позже я вышел во дворик, гости Армстронгов уже собрались. Машина рыжего Кахэна стояла у подъезда. В хвост за ней пристроились ещё два автомобиля. На мгновение я пожалел, что отклонил приглашение миссис Армстронг заглянуть ненадолго. Но я явно выпадал бы из компании. Все гости были молодыми людьми, даже миссис Армстронг молода душой.

Вернувшись в дом, я раскрыл книгу, которую начал читать ещё несколько дней назад. Я читал около получаса, когда послышался стук в дверь. Я никого не ждал, но предположил, что это, вероятно, кто-нибудь из соседей или рыжий Кахэн. Возможно, им понадобилось что-то из посуды, или они решили всё же уговорить меня присоединиться к ним на полчасика.

Однако, когда я открыл дверь, выяснилось, что я ошибся в своих предположениях. Стоявший передо мной человек был мексиканцем. Поначалу мне показалось, что я его не знаю, но когда я посмотрел на него внимательней, то увидел, что это Фрэнк Рамос, напарник Кахэна, полицейский детектив.

Интересно, в каком качестве он наносит мне визит?

— Добрый вечер, мистер Медли. Вы меня помните?

— Естественно, — сказал я, отступая на шаг в сторону. — Зайдете, мистер Рамос?

В ярком электрическом свете его лицо выглядело иначе, он чем-то напоминал несчастного Курта Стиффлера, стоявшего в этой комнате восемь дней назад. Нет, на нем не было печати той безысходности, отчаяния, которая легко читалась на лице Курта, но у мексиканца тоже было лицо несчастного человека. Кроме того, или мне просто показалось, он был не совсем трезв. Стоя посреди гостиной, он чуть заметно покачивался.

— Присядьте, — предложил я.

Поблагодарив, он сел в кресло, в котором восемь дней назад сидел Курт. Я спросил, чем могу быть полезен.

Он помолчал, прежде чем ответить, словно выбирая подходящие слова:

— Если у вас нет возражений, — сказал он, наконец, — я хотел бы просто побеседовать с вами. Не о полицейских делах. Буду откровенен — если вы расскажете о моем визите капитану Петтиджону, меня уволят из полиции. Мне запретили разговаривать с вами.

— Понятно, — сказал я, хотя ничего не понял. — Могу я спросить, как вы себя чувствуете, мистер Рамос? Вы чем-то расстроены?

Он улыбнулся, но улыбка была невеселой.

— Боюсь, вы правы. У меня был тяжелый день. Я убил человека. Меня ранили. Меня оставила жена.

— Вы говорите, вас ранили? — Меня поразили все три события, произошедшие с ним в течение одного дня, но я спросил именно об этом, поскольку ему следовало находиться в больнице, а не разгуливать по городу.