Крутой детектив США. Выпуск 15 - [72]

Вот, пожалуй, и все, что нам удалось узнать от Ромеро. Это позволило нам немного точнее определить положение Курта Стиффлера во времени и пространстве. Что касается времени, оно придвинулось вплотную к шести часам, поскольку минут десять ему требовалось, чтобы дойти от автобусной остановки до лавчонки, пять минут на покупку продуктов и расчет с продавцом. Насчет пространства мы установили, что он был в непосредственной близости от дома, а скорее всего, у себя в квартире. Маловероятно, чтобы, зайдя в находящуюся в его доме лавку, он отправился потом не к себе, а в другое место.

— Итак, — спросил я Рыжика, — продолжим опрос соседей или ещё раз зайдем в квартиру Стиффлера?

7. Ферн Кахэн

Все утро бедняга Фрэнк пребывал в отвратительном настроении. Самое тяжелое похмелье, которое я когда-либо у него наблюдал.

Подумать только, как он вышел из себя из-за этой Роды Стерн на стройплощадке! Понимаю, конечно, расовые предрассудки — это его пунктик.

Однако ненависть к расовым предрассудкам сама может перерасти в предрассудок — ненависть ко всем страдающим предрассудками.

Когда мы выходили из той захудалой бакалейной лавки он спросил, не заглянуть ли ещё раз в квартиру Стиффлера.

— Зачем? — ответил я вопросом на вопрос.

Мы там уже были прошлым вечером и осмотрели все, что могло представлять интерес. Мы навесили на дверь висячим замок, чтобы туда никто не проник, хотя не представляю, что там можно украсть. Но таков приказ кэпа — он всегда суетится, как баба, когда дело касается вещественных доказательств, как бы чего не пропало хотя и пропадать-то нечему.

Однако у Фрэнка иногда возникают неплохие мысли как, к примеру, на этот раз. Он сказал:

— Хорошо бы снова заглянуть в холодильник, Рыжик. Теперь мы знаем, что он покупал, что ел и когда Вчера мы не составили списка продуктов, потому что тогда он не представлял для нас интереса. В квартире мы искали документы, письма и прочие бумаги.

В его словах был смысл, и я сказал:

— Ладно.

Мы поднялись по лестнице, я достал ключ от замка, и мы вошли. Пока я закрывал дверь, он подошел к холодильнику. Это была старомодная штуковина, она гремела и скрежетала. Сначала Фрэнк достал буханку ржаного хлеба, нарезанного тонкими ломтиками и упакованного в вощеную бумагу. Бумага была разорвана, и нескольких ломтиков не хватало.

— Отлично, сказал Фрэнк. — Вот неопровержимое доказательство того, что он заходил домой. Конечно, он купил именно эту буханку — зачем человеку покупать хлеб, если бы у него оставалось так много? — Он снова заглянул в холодильник. — Так-так, а вот и швейцарский сыр и два сорта колбасы. Достаточно, чтобы приготовить ленч и взять с собой на работу.

Я встал рядом, и мы исследовали содержимое холодильника. Продуктов в нем было немного. Банка маринованных огурцов, пачка маргарина, увядшие листья салата.

Фрэнк прикрыл дверцу и сказал:

— Пока не ушли, подумай, мы ничего не забыли?

Я покачал головой:

— От этого убогого жилища у меня мурашки по спине, Фрэнк. Но подожди минутку. Мы здесь одни, давай обсудим вопрос, который меня волнует.

Фрэнк подтянул к себе стул:

— Выкладывай.

Я сказал:

— Может, я чокнулся, но у меня нет абсолютной уверенности, что парень не покончил с собой. Вспомни, Фрэнк, все случаи самоубийства, которыми мы занимались. Никто, пожалуй, не имел более серьезных оснований желать смерти, чем Стиффлер. Потерял в одночасье всё — и только по собственной вине. Ради чего ему было жить?

— Жить дальше для него не имело смысла, — сказал Фрэнк. — Согласен. Продолжай.

— Почти все, с кем мы разговаривали, я имею в виду его знакомых, были удивлены, узнав, что он не сам расстался с жизнью. Три человека определили его состояние словом «зомби». Так он выглядел в последние дни. Я верно говорю?

Фрэнк сказал:

— Возможно, он хотел покончить с собой. Думаю, от самоубийства его удерживала только религия. Христиане, особенно католики, считают его смертным грехом. Если они убьют себя сами, то отправятся прямехонько в ад. Что касается меня, то я разделяю точку зрения Шопенгауэра.

— Кого? — спросил я.

— Одного немца. Он говорил, что самоубийство — неотъемлемое право человека, возможно, первейшее право. Человек не просил, чтобы его производили на свет, не брал на себя обязательства жить дольше, чем ему хочется.

Я сказал:

— Ну, тут он, пожалуй, перегнул палку. Впрочем, черт с ним, вернемся к Стиффлеру.

— Ты собирался объяснить, как он покончил с собой.

— Честно говоря, я сам хотел бы это знать. Но, Фрэнк, из-за того, что пуля пробила ему затылок, а оружия рядом с телом не оказалось, мы не должны полностью исключать версию самоубийства. Не должны потому, что у него был чертовски сильный мотив. Ну а кроме того, кто мог желать его смерти?

Фрэнк хмуро смотрел на меня. Целую минуту он молчал. Потом сказал:

— Рыжик, иногда ты меня изумляешь. Оказывается, твоя морковная голова способна соображать, а не только заучивать ковбойские песенки.

Да, версию самоубийства я исключал полностью, чего, в общем, не должен был делать. Такой сильный мотив желать смерти, какой был у Курта, встречается не часто. Хорошо, рассмотрим твою версию. Разберем по косточкам, пункт за пунктом. Я буду рассуждать вслух, а ты меня поправляй, если я что-нибудь ляпну не к месту. Идет?