Крушение Римской империи - [63]

Еще с тех пор, как жизнь и деятельность Христа были описаны, отношения между двумя общинами стали враждебными. В евангелиях содержится много антисемитских материалов, основной целью которых было показать римским властям, что христианам нечего иметь дело с теми, кто поднял первое иудейское восстание. С иудейской стороны Toledoth Yeshu описал Иисуса как колдуна, сына грязи.

Иудеи относились к христианству, как к одному из безусловных бедствий, извещавших о приближающемся конце света. И когда оно стало официальной религией Империи, их положение резко ухудшилось. На них нападали за то, что они обрекли Христа на смерть: епископ Север из Антиохии говорил своему коллеге в Берое (Алеппо), что «вся община должна быть наказана за участие в этом смертном грехе». В то же время следовало иметь в виду, что сам Иисус принадлежал к той же расе, осуществил многие пророчества иудеев, так что они были свидетелями, хотя и невольными, славы его миссии.

Поскольку все это было, нечего было даже говорить о подавлении иудеев силой, как язычников, манихеев или еретиков. Тем не менее в отношении к ним христианских императоров было много двусмысленности и недовольства. Поскольку иудеи подготовили путь Иисуса и дали ему жизнь, их нельзя было просто так подвергнуть насилию. Но с другой стороны, поскольку они отвергли и убили Иисуса, их жизнь следовало сделать, по возможности, несчастной. Этого требовали священники, и это предписывали императоры. Правда, Суббота была легализована, иудейское церковное имущество объявлено неприкосновенным, а раввины пользовались привилегиями христианского духовенства. Но в то же самое время римское чиновничество предпринимало одну меру за другой, чтобы понизить статус синагог, запретить разрыв или возвращение к иудаизму, препятствовать смешанным бракам между двумя общинами и подавить любое скрытное сопротивление превосходству христианской церкви.

Надежды иудеев моментально возродились, когда Юлиан в своих попытках примирить христианство как официальную религию, разрешил восстановить Иерусалимский храм, почти через триста лет после его разрушения во время первого иудейского восстания. Но Юлиан умер еще до претворения в жизнь своих планов. Был и другой, сравнительно благоприятный момент, когда Феодосии I попытался обращаться с иудеями с большим либерализмом, нежели с язычниками и еретиками. После его смерти восточный правитель Евтропий продолжил ту же политику. Но вскоре ситуация с иудеями вновь ухудшилась. В 415 г. патриарх Гамалий VII был подвергнут аресту, а когда через четыре года он умер, учреждение самой Патриархии упразднили, а ее деньги аннексировали в пользу правительства. Затем в Кодексе Феодосия II были систематизированы все многочисленные санкции, направленные против иудаизма. Их постоянные ссылки на грязную, отвратительную, неистовую, фатальную, кощунственную порочность иудеев оставляют при чтении тяжелое впечатление.

Нет сомнений, что имперские власти больше бранились, чем на самом деле сердились, стремясь задобрить наиболее фанатичное христианское духовенство. Но возникала опасность, что такие клерикалы постоянно настраивают свои конгрегации на поддержку подобных взглядов. Амвросий, например, сообщал Феодосию I, что причиной падения узурпатора Магна Максима было его неосмотрительное указание реконструировать синагогу, которая ранее сгорела в Риме — и вот почему Феодосии был вынужден отменить свой приказ о восстановлении подобного здания, разрушенного на Востоке.

Августин тоже в своих переживших современников сочинениях не менее двадцати раз вновь подводит старый прогнивший баланс, заявляя, что эти упрямцы «свидетельствуют с своей собственной несправедливости и христианской истине». В пятом веке епископ Феодор из Кирха (Кур в Южной Турции) жаловался, что иудеи до сих пор ощущают превосходство над христианами, а Иероним обвинял их в сохранении надежд добиться высшей политической власти. Поэт Рутилий Намациан в отрывке, полном глубокого презрения к иудаизму, даже заявлял, что это уже произошло и что покоренная раса подчиняет себе своих покорителей — «их вера — это вредное ползучее растение, которое вновь стелется, после того, как его выкорчевали». С другой стороны, Сидоний хорошо отзывался об иудее Гозоле — «это человек, которого я бы уважал как личность, если бы не презирал его религию». Но даже эти неохотно высказанные слова как бы положительной оценки, предваряющие пользовавшееся дурной славой выражение «среди моих друзей есть иудеи», были исключением из правила. В целом мы имеем печальную картину сегрегации.

Недавно было сделано заключение, что этот финальный раскол и разделение между христианами и иудеями «рассматривается многими учеными, как христианами, так и иудеями, как величайшее несчастье с куда более далеко идущими последствиями, чем для любой ереси внутри самой христианской церкви. Если даже не полное объединение, то хотя бы союз между христианами и очень многочисленными иудеями по всей Империи мог бы обеспечить единый фронт, на фоне которого внутренние христианские расколы казались бы куда меньшим злом. Он мог бы усилить приходящий в упадок римский мир. Но случилось полностью противоположное, и враждебность между христианами и иудеями стала еще одним фактором, ослабившим волю Западной империи к самозащите и сделавшим свой вклад в ее крушение.