Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [64]

…А пока Горбачев дома продолжал читать текст доклада, делегаты изучали нового лидера. Ореол славы его был тогда велик, однако какая-то недосказанность, неискренность, непонятность барьером разделяла людей и руководство. Это были первые трещины, развалившие в последующем всю партию, рассорившие народы, расколовшие страну.

И вот наступил день открытия XXVII съезда КПСС. 25 февраля 1986 года в 10 часов утра в огромном торжественно украшенном зале Кремлевского Дворца съездов появляются члены Политбюро ЦК, а также руководители делегаций зарубежных коммунистических и рабочих партий. Это всегда было величественным зрелищем. По существу, все руководство революционными, социалистическими движениями мира собиралось в этом алом зале Дворца, украшенном символами КПСС. Делегаты стоя приветствуют президиум.

М. С. Горбачев подходит к микрофону в центре стола Президиума и сообщает, что на съезд прибыли 4993 делегата из 5 тысяч, и объявляет съезд открытым.

В качестве генсека он впервые руководит столь многочисленным форумом, и каждое его слово в центре внимания делегатов.

На этом съезде особенно много гостей, приглашенных дипломатических работников, представителей прессы. Для всех интересен съезд, доклад Горбачева, как неординарные события в жизни нашей партии, страны, мирового коммунистического движения. Съезд открылся в лучших традициях прошлого, по сценариям, уже многократно апробированным. И закончился он так, как и намечался.

Многие считали: удался доклад, деловыми были выступления. Все прошло при единодушном одобрении документов съезда. Избрали тех, кого намечал М. С. Горбачев, в меру обновили состав ЦК, но и оставили много прежних руководителей.

Был доволен генсек и тем, что достойно ответил на попытку Шеварднадзе воздать хвалу Горбачеву. То ли увлекшись, то ли не перестроившись, Э. А. Шеварднадзе, по грузинским обычаям, «завернул» такой панегирик в адрес Михаила Сергеевича, с какими он выступал только при Брежневе. Зал замер. И в эти минуты замешательства решалась судьба авторитета самого Горбачева, его замыслов. Смолчи он тогда, и все бы поняли, что меняются не принципы, не методы работы — меняются лидеры. М. С. Горбачев сориентировался: он прервал Шеварднадзе и отмежевался от его похвал. Тогда у всех еще свежи были воспоминания о возвеличивании Брежнева. Конечно, сделать это было нелегко: они дружны с Шеварднадзе с комсомольских времен. Знали хорошо друг друга, поддерживали контакты. Во время отдыха Горбачева в Пицунде Шеварднадзе часто там бывал и часами беседовал с генсеком. И не случайно в последующем первой кандидатурой на пост министра иностранных дел стал Шеварднадзе.

— Я думаю назначить Эдуарда министром иностранных дел, — сказал он как-то таким тоном, который не вызывал сомнения, что вопрос предрешен.

У меня в то время складывалось неплохое впечатление о Э. А. Шеварднадзе, делах в Грузии. Смущало лишь, что у него не было опыта международной деятельности, и это могло произвести не самое лучшее впечатление.

— У нас, конечно, уже был один грузин, — продолжал Горбачев.  — Но я Эдуарда знаю как способного и честного человека. Надеюсь, он будет следовать выработанной линии.

Я понял, что Горбачеву нужен был талантливый и послушный исполнитель и он надеется на свой выбор.

…И вот на съезде произошел этот инцидент. Из стенограммы его вычеркнули, но на слуху он остался, и охотников подыграть Горбачеву, похвалить его поубавилось. В последующие годы такие люди были очень нужны, чтобы поддержать генсека-президента, но теперь они молчали уже по другим соображениям. А те, что попытались упомянуть его имя, получали отпор со стороны других. На XXVIII съезде делегаты уже просили Горбачева отмежеваться от тех, кто подхваливал генсека, подыгрывал ему, но теперь он молчал.

Съезд обновил состав Центрального Комитета. Многие из прежних руководителей не попали в его число. Длительная работа Горбачева над списком не осталась бесследной: Пленум ЦК обновил и состав Политбюро. Замелькали новые имена — Л. Н. Зайкова, бывшего первого секретаря Ленинградского обкома партии; Б. Н. Ельцина, секретаря ЦК; С. А. Соколова, маршала СССР; Н. Н. Слюнькова, первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии; Н. В. Талызина, председателя Госплана СССР. В состав секретарей ввели В. А. Медведева, заведующего отделом науки в аппарате ЦК; В. В. Никонова, министра сельского хозяйства России; Г. П. Разумовского, заведующего организационно-партийным отделом, и А. Н. Яковлева, заведующего отделом пропаганды ЦК.

В партийном руководстве появилась поросль, доверчивая, преданная новому курсу, готовая решать все вопросы, которые выдвигает жизнь перед партией и страной.

Это были люди, как правило, не связанные с прошлыми ошибками партии, да и не знающие о них толком. Но многие не были обременены и опытом политической и хозяйственной работы крупного масштаба.

После XXVII съезда партии Горбачев осуществил распределение обязанностей между членами Политбюро и секретарями ЦК. Второй фигурой в партии, лидером, председательствующим на заседаниях Секретариата ЦК, а в отсутствие генсека и заседаниях Политбюро, стал Е. К. Лигачев. Как второе лицо в КПСС, он не только вел Секретариат ЦК, но и должен был осуществлять руководство всей идеологической деятельностью партии. Работа эта была ему достаточно знакома. Когда-то в начале 60-х годов он возглавлял отдел пропаганды и агитации в Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Е. К. Лигачев включился в эту работу активно и, как он все делал, решительно. Но этим же участком работы занимался и вновь избранный секретарь ЦК КПСС А. Н. Яковлев. В таком назначении тоже была своя логика. Александр Николаевич по характеру, подготовке до мозга костей идеолог, по существу вырос в недрах отдела пропаганды ЦК КПСС, где начал работать еще в середине 50-х годов. Он отлично знал дело, кадры идеологов и, как говорится, на пропаганде марксизма-ленинизма проел все зубы. Поручение двум секретарям ЦК заниматься одним и тем же делом объективно сталкивало двух руководителей КПСС, которые в прошлом, в 60-е годы, неплохо знали друг друга, а теперь рассорились в пух и прах.