Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [168]

Разумеется, причина была не только в порочном подходе к формированию КПСС. Организационно-партийный отдел ЦК лишь намечал структуру КПСС, узловые ее пункты. Конкретная, содержательная сторона дела оставалась за местными руководителями. С учетом своих интересов они подбирали такую «дружину», которая прежде всего помогла бы им устоять на очередных партийных выборах. Вопросы идейности, честности, бескомпромиссности все чаще отодвигались на второй план. И люди видели это. Они возмущались, что нередко недостойные работники вдруг выходили «в начальники». И как следствие — падение авторитета ряда партийных организаций. О многих коммунистах складывалось недоброе мнение.

Конечно, такой вывод нельзя распространить на всю партию, но то, что на местах не очень-то заботились о качественном составе рядов КПСС, было достаточно очевидным.

Подобные процессы в партии были замечены. Например, на эту тему не раз писал в печати Л. А. Оников, консультант идеологического отдела ЦК. Еще больше им было подготовлено докладных записок, по крайней мере трем генсекам ЦК, но от него отмахивались, и он стучался, по существу, в накрепко закрытые двери.

Я неоднократно докладывал записки консультанта идеологического отдела ЦК КПСС генсеку. Если вначале Горбачев, знавший Оникова еще как первый секретарь крайкома партии, прочитывал их, то в последующем, увидев подпись, не читая, адресовывал их оргпартотделу ЦК. Но и это в конце концов ему надоело. Иногда спрашивал:

— Все о том же пишет? У него иная-то работа есть или только навязчивые идеи?

Работы у Оникова, конечно, было, как говорят, невпроворот, но и вопросы, которые он затрагивал, не последней значимости.

— Мы с ним в принципе расходимся, — объяснил как-то Горбачев.  — Он предлагает, как исправить испорченное, а я хочу ликвидировать причины этого брака.

Дальше намеков генсек, правда, не шел. Раскрывать свои идеи не желал или не считал нужным откровенничать со мной.

Разумеется, дело по формированию партии не являлось, да и не могло являться только плодом работы отдела, возглавляемого Капитоновым. За всеми процессами стояли Брежнев и Суслов, а в конечном итоге Секретариат и Политбюро ЦК. Может быть, игрой в цифры и удалось кого-то убаюкать, но то, что формализм нанес партии непоправимый урон, очевидно. Отчуждение наиболее творческой части общества от КПСС, прилив в нее не верящих в идеалы, но энергичных людей не только дезорганизовали, но и разложили партийные ряды. Все чаще становились известны факты аморального поведения, взяточничества, платы за вступление в КПСС, продажи партийных билетов, что особенно было распространено в Закавказье. Некогда небольшая, но монолитная партия, известная своими лидерами и прогрессивными идеями всему миру, разрослась до ненормальных размеров, отяжелела, приобрела трудно излечимые болезни.

Партийные комитеты, их лидеры во многих районах и областях имели абсолютную власть, нередко подменяя советские, хозяйственные органы и общественные организации. Они отрывались от нужд и забот партийных организаций, коммунистов, копировали центр и, конечно, не могли объяснить, почему больной Брежнев продолжает руководить страной, а его престарелые соратники занимаются такими важными отраслями, как экономика, промышленность, наука, культура, находящимися в кризисном состоянии. Многие местные руководители просто не располагали должной информацией.

Была и еще одна причина, которая с каждым годом увеличивала трещину между рядовыми членами КПСС и руководителями. Я имею в виду различного рода привилегии. О них в той или иной мере знали все. Это раздражало людей, вбивало мощный клин в отношения между разными слоями партии и в конце концов привело к тому, что коммунисты потребовали объяснить, кто что имеет и на чьи деньги. Постановка вопроса была справедливой, но опытное руководство партии постаралось направить всю критику на мелких партийных, хозяйственных, советских чиновников. Если проанализировать работу всех депутатских комиссий по привилегиям, то станет совершенно очевидным, что высшие эшелоны руководства не были затронуты проверками. Что касается аппарата ЦК, то многих его работников, кроме партийной дисциплины, удерживала возможность пользоваться спецполиклиникой, санаторным лечением. Иначе наиболее квалифицированные сотрудники — доктора, кандидаты наук — вряд ли протирали бы чиновничьи кресла, тем более что оклады последнее время были невысокие.

Осенью 1985 года М. С. Горбачеву было доложено о продолжающемся застое в выдвижении новых секретарей парткомов. Длительное сидение их на одном месте привело к тому, что провинциальные лидеры примирились с существующим положением дел, не терпели критики в свой адрес и сурово наказывали строптивых. Письма на эту тему приходили в ЦК сотнями. Идея Н. С. Хрущева о периодической замене руководящих партийных работников, перемещении их на новые места через каждые два — четыре года была осуждена Л. И. Брежневым. Н. С. Хрущева тогда критиковали за нарушение стабильности в кадровой работе, за кадровую чехарду и до того перестарались, что перемещение секретарей райкомов и обкомов практически прекратилось.