Крушение «Кантокуэна» - [49]
— У нас на Украине говорят: «Здоровому человеку всякая пища полезна».
— Так то на Украине. А матросу подходит только калорийная пища, — не унимался Чуркин.
— Отправляйтесь, рядовой Чуркин, на кухню! Сегодня местные рыбаки подарили нам пять ведер свежей рыбы, треба помочь ротному повару. Вот и будет пища калорийная… Кру-гом! Шагом ар-р-ш!
Слава быстро достал баян и громко заиграл марш. Кто-то прыснул со смеху.
— Отставить играть! — потребовал старшина. — А вы, рядовой Котин, будете сопровождать меня. Возьмите автомат, пойдем в штаб.
В небольшом живописном селении, у подъезда белого особняка, утопавшего в зелени, стояли легковые автомашины. По мраморным ступенькам то и дело поднимались и спускались с папками в руках офицеры.
— Подожди меня здесь, — сказал Яценко. — Дальше стоянки автомашин не уходить! Можно перекурить.
— Есть, товарищ старшина! — ответил Котин. — Только я не курю. Посижу вон там в холодке.
Проходя мимо легкового автомобиля, Слава обратил внимание на матроса, сидевшего на заднем сиденье с развернутой газетой. Очень похож на того Сережу, который спас его в первый день боя, когда японский солдат набросился с ножом. Остановился. Посмотрел пристально.
— Сережа? — спросил робко.
— О! Слава! Какими ветрами? — соскочил с сиденья легкового автомобиля матрос. — Привет, дружище!
— Вот чудо! Ты что, военным стал? — удивился Слава.
— С твоей легкой руки, — улыбнулся Сергей. — Помнишь, как ты расхваливал меня капитану 1-го ранга Якореву: «Прекрасно владеет японским языком и корейским…» Вот и взял он меня переводчиком. А ты по какому случаю здесь?
— Со старшиной пришел. Его в штаб вызвали, а я сопровождаю. — Слава пощупал белоснежную матросскую форменку на Сергее, прищелкнул языком. — Красивая форма у моряков. Послушай, Сережа, ты тогда мне рассказывал о том, как чуть не утонул, что-то о гибели вашего судна. Но я был в таком состоянии… Понимаешь, моя мама тоже ходила в плавание. И где-то в море погибла.
Сережа помрачнел. Ответил не сразу.
— Наше судно было потоплено в Японском море. Прошло два года… У нас были на корабле женщины. Сегодня мы с капитаном 1-го ранга едем в Шэньян, где был огромный лагерь военнопленных. Мой командир ищет пропавшего сына-моряка, а я хочу узнать, нет ли там нашего врача Котиной…
Слава побледнел, глаза округлились…
— Что ты сказал? — спросил он, заикаясь. — Повтори, что сказал?
— Да… — вздохнул Сергей. — Все это было ужасно. Мы возвращались с мирным грузом в Советскую Гавань, и вдруг подлодка. Двумя торпедами она потопила наше судно, и нас подобрали японцы. Я, как видишь, жив, а что с Людмилой Николаевной, не знаю.
— Сережа! — сдавленным голосом выкрикнул Слава. — Котина Людмила Николаевна — моя мать… Что же ты молчал, Сереженька…
— Ты разве Котин? — удивился Сергей. Он обнял Славу. — Не плачь, Слава. Думаю, она жива… Они хотели, чтобы мы подтвердили, будто наше судно потоплено американцами. Но это не так. Потопили нас японцы. Я все видел.
Кто-то из двери позвал Сергея, но он успел сказать:
— Приходи сюда вечером, поговорим… Я все расскажу. Приходи.
— Обязательно! — пообещал Слава. — Вечером обязательно. Только не забудь, встреча здесь!
В роте десантников о случившемся узнали все. Старшина Яценко вечером вместе со Славой Котиным пришли к штабу. Ждали Сергея дотемна. Потом стали искать капитана 1-го ранга Якорева, у которого служит переводчиком Сидоров Сергей, наконец узнали: оба они уехали на день-два в Шэньян.
В лагере военнопленных на окраине Шэньяна находилось свыше двух тысяч человек. В основном американцы. Изможденные, худые, с бледными лицами, чудом выжившие в невыносимых условиях японского плена.
Когда советские офицеры сообщили несчастным людям, что они свободны, стихийно возник митинг.
Американский солдат Байби сказал, вбежав на крыльцо дома:
— Нам русские войска принесли свободу! Три с половиной года мы томились в японской тюрьме. Тысячи нас умирали от голода и пыток… Наши русские боевые друзья, к вам обращаюсь я, простой американский солдат, со словами горячей благодарности и любви! Никто из нас не забудет этого дня. На всю жизнь мы ваши самые верные друзья, и эту дружбу с Россией мы завещаем своим детям.
Среди военнопленных были генералы и офицеры вооруженных сил Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Капитан 1-го ранга Якорев вместе со своим переводчиком весь день провел среди освобожденных.
Сергей Сидоров пользовался случаем и спрашивал о Котиной Людмиле Николаевне. Но утешительных сведений не получил.
На следующий день, возвращаясь в свой штаб, Якорев спросил у Сергея:
— Скажите, а кто такая Котина, почему вы так встревожены?
Сергей рассказал, как ходил на торговом судне к берегам Америки, как японская подводная лодка потопила его. Рассказал и о враче Котиной и ее сыне Славе.
— Я не знаю, куда они упрятали всех других подобранных, но догадываюсь: в живых никого нет.
— От них всего можно ожидать, — ответил капитан 1-го ранга. — Я давно служу на Дальнем Востоке, знаю, на что способны они. Тебе повезло, что на корабле находились корейские матросы. Ну, а что же мы скажем Славе? Как-то помочь нужно ему.
