Крушение «Кантокуэна» - [39]

Мысленно Родион Яковлевич вел разговор с генералами, которые ожидали его на командном пункте. Он знал их хорошо. Генерал Иванов молодой, ему только 38 лет. Высокий, статный. Во время Сталинградской битвы был начальником штаба 1-й танковой армии в звании полковника. В декабре сорок второго Иванов уже генерал — начальник штаба Юго-Западного фронта, затем начальник штаба Воронежского, Закавказского, 3-го Украинского фронтов. Опыт у молодого генерала богатый.

Такой же молодой и энергичный Исса Александрович Плиев — командующий конно-механизированной группой. Сын бедного крестьянина-осетина начал службу в Красной Армии в 1922 году рядовым в отряде особого назначения. Ветеран красной кавалерии. И не случайно его, прославленного командира кавалерийских соединений, Героя Советского Союза, назначили командующим советско-монгольской конно-механизированной группой войск.

Еще в 1936 году по приглашению правительства Монгольской Народной Республики Исса Александрович был направлен в составе группы советских военных специалистов на должность инструктора штаба Объединенного военного училища Монгольской народно-революционной армии. За три года он овладел монгольским языком, узнал особенности театра военных действий, где теперь возглавляет мощную группу советских и монгольских войск.

В боях под Москвой, когда погиб легендарный генерал Доватор, его место занял Плиев и успешно командовал кавалерийским корпусом.

Родион Яковлевич вспомнил, как создавал у себя на 3-м Украинском фронте конно-механизированную группу в составе 4-го гвардейского кавалерийского и 4-го гвардейского механизированного корпусов с частями усиления. Командующим группой был назначен генерал-лейтенант Плиев.

Войска группы Плиева в первых числах апреля сорок четвертого года в распутицу вышли в тыл противника и, развивая наступление по Черноморскому побережью и устью Днестровского лимана, первыми ворвались в Одессу — в родной город Родиона Яковлевича Малиновского. А затем, совершая рейд по тылам противника, конно-механизированная группа под командованием генерала Плиева обеспечила окружение и разгром частей 6-й немецко-фашистской армии. Малиновский писал представление о присвоении генералу Плиеву высокого звания Героя Советского Союза…

— Идем на посадку! — доложил летчик.

— Вот и хорошо, — ответил маршал.

ГОЛОСА УМЕРШИХ

Непроглядная и сырая тайга, лесные завалы, топи, многокилометровые болота и поросшие кустарниками каменистые сопки изнурили эскадрон. В трясинных местах к ногам лошадей привязывали мешки, набитые сеном, чтобы лошади хоть как-то смогли преодолеть непроходимые участки. Животные осунулись, на боках выпирали ребра. Ослабевшие лошади падали на колени, словно выпрашивали отдых.

Вечером в узкой лесистой долине пробираться по нагромождению камней стало невозможно. Командир эскадрона принял решение — до рассвета отдохнуть. Требовалось привести всадников и коней в порядок и разведать маршрут. Многие кони — в травмах и ссадинах. Даже Звездочка, привыкшая к лесу, расцарапала шею. Она стояла у замшелого валуна и, посматривая на Мирона, фыркала, била передней ногой, требовала воды. Но лошади покрылись потом, тяжело дышали, и поить их было рано.

Комары осатанело набрасывались на лошадей и на людей. Животных солдаты укрывали плащ-палатками, шинелями, попонами. Себе на голову набрасывали полотенца, прорезав для глаз узенькие щели.

Едва закончили поить лошадей и дали им торбы с овсом, как привезли в больших термосах ужин.

После ужина майор Лунь вызвал к себе в палатку командира взвода Степу и рядовых Ефимова и Судакова.

— Садитесь, иначе затылками палатку со штырей сорвете. Росточком бог не обидел. Видал, как Судаков садится на коня, — улыбнулся майор. — Словно на мотоцикл… Два метра или больше?

— Утром сто девяносто восемь, — ответил Антон Судаков на привычный вопрос, выставив свой угловатый кадык. — К вечеру чуток меньше.

Словно для смеха, лошадь у Судакова, по кличке Дылда, была самая маленькая в эскадроне, но сильная и хорошо шла по камням.

— И ты, Степа, садись, — сказал майор, обращаясь к лейтенанту, — больше не вырастешь.

Лейтенант, фамилия которого действительно была Степа, сел на свободное место рядом с майором.

В разговоре с солдатами командир умел пошутить, многих называл по имени, но приказы отдавал требовательным тоном и коротко.

— Собирайтесь в пешую разведку, — приказал он. — Цель: определить возможность продвижения эскадрона по долине. В бой с противником не вступать. Доложить мне в пять ноль-ноль. Все. Идите!

Мирон спросил:

— А кто за моей Звездочкой присмотрит?

Лейтенант незаметно толкнул локтем Мирона, а когда вышли из палатки, сказал:

— Ну что ты беспокоишься? Присмотрят. Готовься и через пять минут ко мне!

У Мирона не было часов. Он в уме считал до шестидесяти и зажимал палец. Пальцы уже в кулаке, а тут появилась Женя Лунь.

— Иду в разведку, присмотри за моей Звездочкой, — попросил Мирон.

— Все сделаю. Хочешь, одолжу портянки сухие? Ноги натрешь в сырых-то… — Женя достала из противогазной сумки фланелевые портянки. — Бери, а свои оставь, я их постираю…

— Чудная! Я и сам постираю, — ответил Мирон и услышал свою фамилию. Его звал лейтенант.