Крушение империи - [66]
– Но это, повторюсь, по максимуму. Если не придется много вкладываться в ремонт. Для него ведь тоже нужны деньги.
Серафима Исааковна снова недовольно поджала губы и скрипуче произнесла:
– Хорошо. Во сколько завтра можете подойти?
Все – она моя! Озвученные суммы ее точно устраивают, и теперь она будет торговаться только о том, чтобы не снизить сумму, а не требовать ее увеличить.
– Во сколько вам будет удобно. Я могу подстроиться под ваше время, – идти на осмотр я собирался в одиночку, без жены. Во-первых, это было чревато. Она у меня была человеком абсолютно искренним. Все, что она думает, было буквально написано у нее на лице. С нее станется вообще прям при всех начать уговаривать меня сделать все, чтобы мы сюда переехали… было у нас в прошлой жизни подобное, когда мы покупали свою первую иномарку, на которую пересели с сорок первого «Москвича». Это была переходная «Ауди-100». Ну та, которая начала продаваться как «Ауди-100», а когда ее уже снимали с производства, она уже именовалась «Ауди А6». Аленка тогда села за руль – и пропала. Даже поторговаться не удалось… Ну и, во-вторых, я хотел сделать ей сюрприз. Она умела радоваться. Причем так, что хотелось радовать ее еще и еще!
– Давайте тогда завтра в одиннадцать…
Квартира действительно оказалась высший класс. Огромная кухня в четырнадцать квадратных метров, пять комнат, самая большая из которых была больше тридцати квадратов, три туалета и четыре кладовки, одна из которых была той самой в семнадцать метров и с окном… Но общее состояние квартиры было не очень. И даже очень не очень… Однако снизить цену мне почти не удалось. За свои деньги Серафима Исааковна и ее зять с дочерью сражались будто львы! Ну то есть за те, которые они уже считали своими… В конце концов мы сошлись на уже озвученной сумме. Но зато договорились, что ко мне, кроме квартиры, перейдут еще и два машино-места в подземном гараже, расположенном во дворе дома.
Дело в том, что, как рассказал мне зять, эту квартиру сделали из двух, объединив трехкомнатную и двухкомнатную. И каждой из них полагалось по одному машино-месту. Ну или что тут у них было… Такая здесь, как оказалось, была престижная секция.
Сразу мне о гараже не рассказали. Судя по всему, потому что эти места уже были обещаны кому-то другому. Потому как машино-мест в гараже было в разы меньше, чем квартир в доме. Но после того, как я уперся, зять решил переиграть, пообещав их уже мне. Причем он, похоже, собирался меня развести, решив ограничиться просто обещаниями и подставив меня под разборки с теми, кому они их пообещали раньше. Мол, улетим, а там уж сами разбирайтесь. Но не на того нарвался…
– Хорошо, – хлопнул я по столу, – согласен. Тридцать тысяч рублей и остальное… – я старался не произносить вслух «доллары». Вряд ли их «слушают» – насколько я понял из разговора, «глава семьи» был из числа «людей искусства» – играл на вторых ролях в каком-то симфоническом оркестре, вследствие чего не обладал ни доступом к государственным секретам, ни особо ярким талантом. Так что он вряд ли был интересен «органам». Но, как говорится, береженого бог бережет, а не береженого – конвой стережет, и начнем мы наши товарно-денежные операции с того, что вы освободите машино-места, на которые я поставлю свои машины.
После этих слов Серафима Исааковна с зятем переглянулись крайне недовольно. А затем подруга Маргариты Львовны привычно поджала губы и отвернулась. Мол, сам рассказал про места – сам и выкручивайся… Зять вздохнул и вкрадчиво произнес:
– А скажите, Роман, у вас что, есть две машины?
– Да – моя и жены, – твердо заявил я. Хотя на самом деле это было не так. Машина у нас была одна – та самая «Шкода», но я решил, что завтра же метнусь на авторынок в Южном порту и куплю любую тачку. Хотя бы и убитый вусмерть горбатый «Запорожец». Деньги есть… После чего как можно быстрее оформлю на жену и сразу же поставлю на второе машино-место. Застолблю, так сказать. Чтобы разборки «претендентов» на машино-места прошли еще с зятем, а не со мной.
– М-м-м… а кем вы работаете? – этак уже с нотками уважения поинтересовался он. Нет, я по-прежнему оставался в его глазах быдлом, поскольку, в отличие от него, не уезжал никуда из проклятого совка, но уже перешел из категории, так сказать, «отстойного» в более высокую – «умеет устроиться».
