Крушение империи - [74]
Незадолго до доклада, 3 января, я вызвал из Москвы Самарина, избранного председателем совета объединенного дворянства. Нужно сказать, что тогда упорно ходили слухи, что я буду арестован и выслан из Петрограда. Мне это подтвердил и один из членов правительства. Я счел нужным осведомить об этом тех из своих единомышленников, которые могли взять на себя в мое отсутствие борьбу за интересы и достоинство России и могли бы защитить народное представительство от незаслуженных оскорблений. Самарин приехал ко мне с двумя членами совета объединенного дворянства — Карповым и князем Куракиным. Самарин также просил аудиенцию и просил доложить государю о резолюции съезда объединенного дворянства, подробно объяснил ее истинный смысл и в волнении говорил, что он чувствует, что долг его откровенно все высказать царю. Накануне своего доклада он весь вечер просидел у меня, и его до последней минуты не оставляла вера в торжество справедливости и правды, в то, что нас, наконец, услышат.
После Самарина у меня был князь Львов, Челноков и Коновалов[243]. Все они одобряли мои действия, поддерживая в том, что настало время говорить одну правду, как бы она ни была неприятна.
После этих двух докладов, Самарина и моего, пошли слухи, что Трепову было предложено составить кабинет доверия из членов законодательных палат. Слухи эти проникли и в газеты, но скоро они заглохли. Протопопов продолжал оставаться министром и постоянным посетителем Царского Села, и все шло по-прежнему. Стали даже говорить, что Дума будет распущена до окончания войны, а затем будут назначены новые выборы. Начались даже как-будто приготовления к новой избирательной кампании. Так как на дворянство и духовенство уже не полагались, то по мысли Протопопова решено было привлечь на сторону правительства крестьян, и с этой целью стали разрабатывать законопроект о наделении крестьян — георгиевских кавалеров — землею в количестве до тридцати десятин, путем принудительного отчуждения от частных владельцев.
В старом Новгороде происходило дворянское собрание. Настроение дворян вылилось в резолюцию[244],в которой необыкновенно ярко были выражены боль и страх за будущее России. Надеялись, что непосредственное обращение высшего сословия к царю приведет к желательным результатам. Дворяне единогласно поручили, чтобы губернский предводитель Будкевич лично передал резолюцию государю. К сожалению, государь не нашел времени принять Будкевича, и резолюция была передана ему через Протопопова. В результате вызвали в Петроград новгородского губернатора Иславина для объяснения и отстранили его от должности.
XVII
Представители Антанты в Петрограде. — Полиция и пулеметы. Последняя аудиенция. — Аресты рабочих. — Согласие царя на ответственное министерство и неожиданный отъезд. — Оборвалось…
В конце января в Петроград приехали делегаты союзных держав для согласования действий на фронтах в предстоящей весенней кампании.
На заседаниях конференции с союзниками обнаружилось полнейшее невежество нашего военного министра Беляева[245]. По многим вопросам и Беляев и другие наши министры оказывались в чрезвычайно неловком положении перед союзниками: они не сговорились между собой и не были в курсе дел даже по своим ведомствам. В особенности это сказалось при обсуждении вопроса о заказах за границей. Лорд Мильнер долго молча вслушивался в речи наших министров и затем спросил:
— Сколько же вы делаете заказов?
Ему сообщили.
— А сколько вы требуете тоннажа для их перевозки?
И получив снова ответ, он заметил:
— Я вам должен сказать, что вы просите тоннажа в пять раз меньше, чем нужно для перевозки ваших заказов.
Союзные делегаты выражали сожаление, что, в виду отдаленности России и оторванности ее от общего командования на Западе, они имеют о нас мало сведений. На это министр Покровский[246] предложил создать новую должность комиссара, который был бы на Западе представителем России и по своему положению стоял бы выше наших послов. Присутствовавший на конференции Сазонов, только что назначенный послом в Лондон, возмутился, и между Покровским и Сазоновым начались пререкания. Иностранцам было ясно, что у нас нет ни согласованности, ни системы, ни понимания серьезности переживаемого момента. Это их очень возмущало. Хладнокровный лорд Мильнер, еле сдерживавший свои чувства, откидывался на спинку стула и громко вздыхал. Каждый раз при этом стул трещал, и ему подавали другой.
Французы тоже очень нервничали, и видно было, что недовольны нами. Еще в январе 1916 года во время своего пребывания в Петрограде члены делегации Думерг[247] и Кастельно[248] ездили в Царское Село и к своему изумлению увидели там тяжелые орудия, присланные для нашего фронта из Франции.
Мне сообщили, что петроградскую полицию обучают стрельбе из пулеметов. Масса пулеметов в Петрограде и в других городах вместо отправки на фронт была передана в руки полиции.
Одновременно появилось весьма странное распоряжение о выделении Петроградского военного округа из состава Северного фронта[249] и о передаче его из действующей армии в непосредственное ведение правительства с подчинением командующему округом. Уверяли, что это делается неспроста. Упорно говорили о том, что императрица всеми способами желает добиться заключения сепаратного мира и что Протопопов, являющийся ее помощником в этом деле, замышляет спровоцировать беспорядки в столицах на почве недостатка продовольствия, чтобы затем эти беспорядки подавить и иметь основание для переговоров о сепаратном мире. Слухи эти были настолько упорны, что вызвали смущение не только среди членов Думы, но и среди представителей союзных держав. Члены Особого Совещания по обороне решили на первом же заседании поднять вопрос о французской артиллерии и пулеметах. Они запросили военного министра Беляева, по какому праву он без санкции Особого Совещания передал такое огромное количество оружия, которое нужно на фронте, — в ведение министерства внутренних дел. Беляев обещал дать ответ на том же заседании, но не дал, а когда вопрос был снова поднят, министр старался прекратить прения. Члены Гос. Совета Стишинский
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания видного общественного деятеля России начала XX в., председателя Государственной думы М. В. Родзянко посвящены последним годам царствования Николая II. Большое внимание уделено личности Григория Распутина, его влиянию на придворную жизнь.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.