Крупнокалиберный укол - [11]

– А какая конкретная задача нам ставится, товарищ полковник? – поинтересовался Сергей Ильич.

– Сорвать провокацию, постараться не допустить обстрела мирных кварталов, а еще лучше – добыть неопровержимые доказательства того, чьих рук это дело. В этом вам придется положиться на помощь разведки сирийского генштаба и отдельных корпусов. Без них вам трудно будет ориентироваться в том, что там происходит. В Сирии все слишком сложно. Настолько, что аналитики ГРУ, ФСБ и СВР не в состоянии дать адекватную оценку любому процессу, происходящему в этой несчастной стране. Они предполагают одно, а на деле происходит совсем другое. Нашим людям, работающим там, постоянно приходится проявлять повышенную осторожность, потому что в любой момент можно нарваться на предательство. Проще опираться на этнические или религиозные группы, чем на официальных лиц, как мне кажется. Но лучше не сближаться с курдами, потому что их поддерживают американцы. Курды давно и очень активно настаивают на предоставлении им автономии. Это может пойти вразрез с мнением нашего политического руководства. В общем, сами на месте ориентируйтесь. Опыт работы в Сирии у вас есть. И не забывайте о главном поручении, то есть о вывозе тел погибших офицеров. Почему эти две задачи совмещены? Согласно данным разведки, тот отряд, так называемой умеренной оппозиции, который захватил тела на месте падения вертолета, сам эту машину не сбивал. Его уничтожили силы «Джебхат Фатех аш-Шам», стоящие рядом. Это новое название «Джебхат ан-Нусры». Потом эта вот оппозиция продала тела тем негодяям, которые сбили вертолет, – по сто тысяч долларов за каждое. А «Джебхат Фатех аш-Шам» теперь пытается получить за каждое из них по миллиону долларов. К этому, как нам известно, приложил руку все тот же полковник Джонстон-младший. Он тесно сотрудничает с отрядом «Джебхат Фатех аш-Шам», поставляет им «Стингеры» – хотя это и не доказано – и химические боеприпасы, – а это вам требуется подтвердить. Все сосредоточено в одном месте. Где, скоро выяснится. Тогда и начнете работать.

– Задачка из списка под названием «Ни себе хрена!», – прокомментировал слова Селиверстова Суматоха и с хрустом почесал затылок, показывая, как усердно он думает о выполнении такого вот непростого поручения.

Задача им и в самом деле была поставлена весьма своеобразная. При всей парадоксальности такого утверждения она оказалась и невнятно широкой, почти неопределенной, и сугубо конкретной.

Волкодавам предстояло доказывать не данные разведки, а выводы аналитиков. Такое поручение давало боевой группе широкое поле для поиска и активной деятельности, позволяло не ограничиваться узкими рамками, не замыкаться на отдельных участках.

А конкретика сводилась к поиску и нейтрализации некоторых людей. Из них волкодавам пока известен был только один – полковник Хорхе Джонстон-младший. Он, естественно, не мог быть шестеркой в этом деле, но и партию первой скрипки в силу своего положения тоже не исполнял.

Такие серьезные провокации всегда проводятся под куда более высоким патронажем. Люди, осуществляющие их, способны влиять на мировую политику, извлекать конкретную пользу для себя из ситуации, сложившейся после завершения такого вот грязного дела.

Такие персоны доверят американскому полковнику разве что роль исполнителя. Но даже при этом он должен прекрасно понимать, что в случае провала станет для своего государства чужим человеком. Оно без проблем откажется от него.

– Я думаю, что какие-то серьезные люди заставили его принять ислам, – проговорил Сергей Ильич. – Они сделали это совсем не случайно. Нет, не потому, что думали использовать этого человечка именно в Сирии. Он мог пригодиться своим хозяевам в любом месте на Ближнем Востоке. Там сейчас практически каждая страна – очаг напряженности местного, а то и международного уровня. Согласившись на это, полковник Джонстон решил пойти ва-банк, стал считать себя неуязвимым и всемогущим. Или же он, наоборот, сдался, поскольку отказаться от задания, обладая определенным запасом информации, никак не мог. Это значило бы сразу подписаться под собственным смертным приговором. При этом наш герой обязан был понимать, что такого носителя информации, как он, свои же спецслужбы могут ликвидировать по окончании задания, во избежание разглашения целой кучи страшных тайн.

– У меня тоже появилось такое ощущение, только я не стал о нем говорить, – заявил оперативный хакер Суматоха. – На него, в связи с принятием ислама, если дело провалится, легко можно будет списать все действия, за которыми стоят фигуры поважнее. Эти персоны скажут, что он проникся духом исламизма, стал помогать врагам. Ладно, пойду к себе в комнату. Мне в одиночестве работается легче. – Хакер встал и закрыл ноутбук, но оставил его включенным.

Поднялся и Лесничий.

– Если что, товарищ полковник, я на полигоне буду, – заявил он. – Машину я туда отослал, пройдусь пешком.

Идти до полигона было недалеко, около двух километров. На улице стояла жара, но Сергей Ильич к ней, как и к морозу, относился с привычным равнодушием. Ходить пешком он вообще любил и не считал такую прогулку потерей времени.