Круговорот - [12]
До приезда в Наход я жил только с моей семьей, мне приходилось догадываться о том, как вести себя с другими людьми, и дядя Болеслав преподал мне один из самых главных уроков в жизни. Это произошло за шахматной доской. Дядя Болеслав был хорошим шахматистом и часто играл со мной, но мне ни разу не удалось победить его. Я злился на самого себя. Я чувствовал, что предаю семейные традиции, потому что мой брат Павел однажды играл с самим Хосе Раулем Капабланкой, величайшим шахматистом всех времен. В начале тридцатых годов, после того как кубинский гений уступил титул чемпиона мира пьянице Александру Алехину, он ездил по разным странам, зарабатывая на жизнь своим искусством, и сделал остановку в Чаславе, чтобы собрать немного денег на карманные расходы. Мой родной город выставил тридцать лучших шахматистов на сеанс одновременной игры, и Капабланка без особого труда обыграл двадцать девять из них. Только один чаславец заставил его потрудиться, причем мальчишка. В конце концов чемпион был вынужден ему уступить.
Этим мальчишкой был Павел, моя кровная родня, и долгие годы я жил этим событием, потому что оно позволило мне прикоснуться к истинному величию. Наверное, я был уверен, что раз мой брат, будучи подростком, смог выстоять против лучшего шахматиста в мире, то в один прекрасный день и я смогу сделать это. Я не проявлял каких-то особенных талантов, и мне было все равно, в какой области становиться чемпионом, мне просто хотелось дойти до вершины чего-нибудь, где-нибудь, когда-нибудь.
Однако мне никак не удавалось обыграть дядю Болеслава в шахматы. Постоянные проигрыши настолько измучили меня, что однажды, когда он отошел от стола, я подвинул пешку на одну клетку вперед. Дядя Болеслав вернулся и сел за стол. Он посмотрел на доску. Он на мгновение взглянул на меня. Потом наморщил лоб и снова взглянул на доску. Потом внезапно смахнул все фигуры с доски одним резким движением руки. Больше я ни разу не играл в шахматы с дядей Болеславом. Он ни разу не предложил мне партию, а я боялся попросить его, но с тех пор я никогда не пытался так нагло жульничать.
Я прожил в семье дяди Болеслава примерно год, когда люди, которые много лет снимали у него маленькую квартирку напротив нашей, переехали в другое место. Не успел он вывесить в окне объявление «СДАЕТСЯ ВНАЕМ», как оказался в деликатной ситуации. Двое молодых немцев заинтересовались квартирой и предложили за нее гораздо больше, чем предыдущие жильцы. Дядя не осмелился отказать им, и немцы поселились на нашей лестничной площадке.
Немцы не привезли в квартиру почти никакой мебели и очень часто даже не приходили ночевать. Может быть, они были любовниками-гомосексуалистами, может быть, их поселило туда гестапо. Все могло быть, так что дядя Болеслав стал нервничать, и мои родственники решили, что мне лучше пожить какое-то время у тети Анны. Я собрал вещи и переехал в другой конец Находа.
В том году ход войны переменился. К лету 1943 года Шестая немецкая армия была разбита под Сталинградом, а союзники вторглись в Италию. Центральная Европа по-прежнему находилась в руках немцев, но в Протекторате Богемии и Моравии становилось все меньше еды, и подрастающий мальчик превращался в тяжкое бремя для семейного бюджета, хотя никто никогда ни слова не сказал мне об этом.
Я не испытываю ничего, кроме любви и благодарности, к дяде Болеславу, тете Анне и их семьям.
Анна была сестрой моего отца. Она была замужем за аптекарем по фамилии Сладек, и у них было пятеро детей, трое из них уже взрослые, и в доме оставались только два младших мальчика, Иржи и Ярослав, поэтому я снова спал в собственной кровати.
Семья владела аптекой, которая стала для меня не меньшей усладой, чем лавка дяди Болеслава. В аптеке не пахло дезинфекцией, как теперь, там продавали больше трав, чаев и специй, чем лекарств, и мне ужасно нравилось бродить вдоль полок и вдыхать разные вкусные запахи. Мне казалось, что я плыву в бокале с экзотическим тропическим коктейлем. Мне хотелось проводить как можно больше времени в аптеке, но там у меня не было такой свободы, как в лавке дяди Болеслава. Пан Сладек сам делал все в аптеке, но каждый день он выкраивал время, чтобы соснуть часок, и это были для меня лучшие часы. Когда пан Сладек спал, все в доме должны были заниматься чем-нибудь тихим. Я растягивался на диване и читал. Я прочел все книги Жюля Верна, которые были в Находе, и много других приключенческих историй. Я помню книгу «Матросы капитана Бонтеко», которая по-настоящему захватила меня. Там рассказывалось про мальчиков, которые тайком уплыли на корабле в Африку. Еще я читал Марка Твена и Виктора Гюго. Я научился ценить книги и полюбил занимательные истории.
Война все больше и больше ощущалась в Европе, и однажды тетя Анна тоже попросила меня собрать вещи. Со слезами на глазах она сказала мне, что я должен уехать обратно в Часлав, где какие-то люди позаботятся обо мне. У них было больше денег, и они могли лучше кормить меня.
Я вернулся в Часлав осенью 1944 года, но не поселился в нашем старом доме. Я больше никогда не жил в нем. Теперь я был сиротой, и меня взяли к себе старые друзья семьи, Глухи.
Роман «Призраки Гойи» — одно из ярких событий французской литературы 2007 года. Его авторы — оскароносный режиссер Милош Форман и известный сценарист Жан-Клод Карьер. Нарочито бесстрастный стиль повествования великолепно передает атмосферу Испании XVIII века.Красавицу Инес, музу и модель великого живописца Франсиско Гойи, обвиняют в ереси. Грозная слава инквизиции давно померкла, но церковь из последних сил пытается доказать, что время ее не прошло. Удастся ли художнику спасти женщину, чья красота помогла ему завоевать любовь власти и толпы? Стоит ли идти против системы ради обычной женщины? Имеет ли Художник моральное право рисковать своим даром?История Франсиско Гойи, Инес, монаха-инквизитора Лоренцо, превратилась с легкой руки авторов в масштабное полотно, вобравшее в себя все, чем пронизано творчество великого живописца — трагедию Испании, трагедию художника, трагедию человека перед лицом вечности, ведь как говорит сам Форман: «Самое важное — это история, а не конкретная биография».
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение.
Агата Кристи — непревзойденный мастер детективного жанра, \"королева детектива\". Мы почти совсем ничего не знаем об этой женщине, о ее личной жизни, любви, страданиях, мечтах. Как удалось скромной англичанке, не связанной ни криминалом, ни с полицией, стать автором десятков произведений, в которых описаны самые изощренные преступления и не менее изощренные методы сыска? Откуда брались сюжеты ее повестей, пьес и рассказов, каждый из которых — шедевр детективного жанра? Эти загадки раскрываются в \"Автобиографии\" Агаты Кристи.
Книгу мемуаров «Эпилог» В.А. Каверин писал, не надеясь на ее публикацию. Как замечал автор, это «не просто воспоминания — это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы», «о деформации таланта», о компромиссе с властью и о стремлении этому компромиссу противостоять. Воспоминания отмечены предельной откровенностью, глубиной самоанализа, тонким психологизмом.