Кругосветное плаванье "Джипси Мот" - [85]

Мое плавание в поясе юго-восточных пассатов сопровождалось каким-то странным явлением. Мне постоянно чудилась земля на видимости, и каждый раз я испытывал психическую встряску, хотя отлично знал, что вокруг нет никакой земли ближе, чем остров Фернанду-ди-Норонья, в 350 милях прямо на запад, да еще скал острова Рокас, в 200 милях на левом траверзе. Думается, что все дело объяснялось необычайно хорошей видимостью: в поле зрения попадали облака, находившиеся далеко позади и ниже линии горизонта, а их вершины легко можно было принять за очертания любой суши.

Продолжал медленно продвигаться на север. Каждая миля в этом направлении там, в экваториальной полосе штилей, стоила пяти в любом другом месте. В интервалах между тропическими ливнями выпадали менее обильные осадки, точно на перекрытие каюты все время был наведен шланг. Совершенно изводили бесконечные перемены направления ветра, и в ночь на 25-е я записал в журнал: “К чертям все на свете! Пойду попробую уснуть”. Но в полдень того же числа я с удовольствием отметил хороший суточный переход в 142,5 мили.

Небывалая удача для полосы штилей! Обнаружилось, что за 19 дней я израсходовал 20 галлонов пресной воды из 40-галлонной цистерны. Решил пополнить запасы, пока еще не вышел из зоны ливневых шквалов.

В потускневшее зеркало моего большого секстана солнце было плохо видно, и пришлось обратиться к маленькому секстану для гидросамолетов. Мне его дала после войны в 1945 году Мария Блюитт.[17] Этот инструмент очень удобен для тесных помещений маленьких яхт, меня он просто восхищает! Есть, правда, и у него один недостаток: очень трудно читать отметку высоты на шкале. Мария, видимо, считала этот дефект очень серьезным.

Мне не хватало штурманской карты Северной Атлантики (я забыл захватить этот лист при отъезде), но по карте адмиралтейства я уже был за весенней мартовской границей северо-восточных пассатов, хотя все еще в 660 милях к югу от летней августовской границы. С нетерпением ждал северо-восточных пассатов.

В следующий тропический ливень подсоединил водосборник грота-гика к цистерне № 2. Ливень был так силен, что приемная труба не успевала принимать всю воду, которая с плеском лилась на палубу.

За 24000 миль пути, пройденного к 26 апреля, я видел всего одну рыбу, если не считать летучих. Но в этот день вокруг сновали мириады мелких тунцов. Они выскакивали из воды, совершая причудливые прыжки, то совершенно вертикальные, то очень длинные по настильной кривой. Вот два тунца разминулись в воздухе, прыгнув навстречу друг другу! Около двух десятков сизых птиц с заостренными крыльями и хвостами, наполняя воздух своими криками, ныряли в воду в 10 футах от яхты, их полет удивительно напоминал голубиный. Это оживление продолжалось около шести часов, начиная с 11.00. Скопище рыб и птиц явно было как-то связано с “Джипси мот”, ибо и те и другие крутились с обоих бортов и по носу судна. Вокруг больше нигде не было ни рыб, ни птиц. Возможно, они кормились рыбешками, которые кишели возле “Джипси мот” и принимали яхту за кита.

На яхте то и дело приходилось раскидывать мозгами, чтобы придумать новое решение проблемы: чем, например, заменить снасть, если она вышла из строя, или как избежать неприятностей в опасный момент. К более важным проблемам добавлялась масса всяческих мелочей. Так, я всегда читал за едой, но долго не мог придумать, как бы пристроить журнал на качающемся столике, перед подвесным креслом, ведь площадь его доски ограничивалась 12,5 на 17,5 дюйма. Внезапно меня осенило. Я расшил журнал и, отбирая по одной странице, ставил ее перед собой. Это расширило мои возможности заниматься познавательным и развлекательным чтением. Решив эту проблему, я принялся и за цветные воскресные приложения к газетам, которые собирал до самого выхода из Сиднея. Случайно удалось открыть, что чтение текста, непрерывно двигающегося вместе с качающимся столиком, отличное упражнение для глаз.

Иногда мне чудились странные вещи. Так, незадолго до пересечения экватора мне казалось, что яхта идет по слегка поднимающейся поверхности океана как бы в гору. Некоторое время я был этим слегка обескуражен, но примерно в 240 милях от экватора опять обнаружил то же явление. Только на этот раз море шло на подъем во все стороны, а яхта как бы плыла в блюдце.

Через область экваториальных штилей “Джипси мот” шла так, точно перед ней была открыта зеленая улица. Вечером 26 апреля ветер отошел по часовой стрелке на север-северо-восток. К следующему полдню уже не оставалось сомнений, что я попал в северо-восточный пассат. Прилетел прелестный слабый ветерок (около 3 баллов), и началось восхитительное, хотя и не быстрое плавание. Вытащил подводную вертушку лага с восточного борта яхты, так как рассчитывал, что крен на протяжении оставшихся 1400 миль уже не изменится. Старик Нептун, очевидно, милостиво принял тост, провозглашенный мной в его честь при пересечении экватора. Решил нацедить эля из бочонка и еще раз выпить за его здоровье, надеясь на дальнейшую благосклонность.

В камбузе мне не так повезло. Испек золотистый бисквитный пуддинг и заранее пускал слюнки, но когда положил его на тарелку, началась морская болезнь, и я не мог проглотить ни кусочка. Тогда взялся печь хлеб. Это было глупо, так как уже спустилась ночь и вскоре глаза мои начали слипаться. Засыпал я на ходу и все-таки провозился с чертовым хлебом целый час. Никак не мог понять, почему нижний каравай в духовке совсем не пропекся внутри. Это было новостью, такого еще не случалось. Особенно странно было, что верхний каравай отлично пропекся. Обычно мне приходилось возиться именно с верхним, которому не хватало жара. Видимо, в этот раз духовка слишком перегрелась и корка нижнего каравая быстро пропеклась, тогда как середина осталась сырой.