Кругосарайное путешествие - [5]
Пришла Верик.
– Ты их знаешь? – спросила она…
– Не-а. Кажется, с Хвойной. Одного Васька зовут.
– Изверги, – сказала Верик.
Приключение забылось. Женька мечтала о новом велосипеде.
Прошло дней десять. Как-то вечером она рыхлила землю вдоль садовой дорожки: на следующий день они с Вериком собирались высаживать рассаду астр. Верхушки сосен уже начинали зажигаться оранжевым светом.
Дятлы ещё чего-то не додолбили, сойки не докричали, зяблики не допели. Вдруг в щель калитки кто-то тихо сказал: «Эй! Привет! Подойди, а?»
Она подошла. Посмотрела: мальчишка. Белобрысый, стриженный почти под ноль, глаза серо-голубые, улыбка – хоть завязочки пришей.
– Привет, – сказала Женька. – Ты чего?
– Щенок не нужен?
– Наверно, нет.
– Почему?
– Бабушка не хочет.
(У них год назад умер старый пёс по имени Дюк, настоящая немецкая овчарка.)
– Ну посмотри хотя бы!
Женька оглянулась, не видно ли Верика, и открыла калитку.
На руках у мальчишки был щенок – серый, уши наполовину висят, как привядшие в жару подорожники, а на носу почему-то большое розовое пятно.
Щенок посмотрел ей прямо в глаза – и Женька засмеялась.
– Откуда? – спросила она.
– Чара у нас ощенилась, – сказал мальчишка. – Остальных дед утопил. А этого не знаем, куда девать. Тоже грозится. Возьми, а?
Женька посмотрела на щенка и быстро сказала:
– Давай.
Он осторожно переложил его ей на руки.
– Можно зайду?
– Заходи.
Он вошёл.
– Скорей в Резиденцию! – скомандовала Женька.
«Резиденцией» назывался маленький зелёный домик под большим каштаном. Летом в нём иногда ночевали гости, приезжавшие на уик-энд. Там Женька организовала щенку гнездо из своего старого свитера, потом сбегала в дом и принесла размоченного в молоке хлеба на блюдце и воды в кошачьей миске. Щенок быстро всё это съел, полакал водички и задремал.
– Можно я буду иногда приходить? – спросил мальчишка.
– Можно. Как тебя зовут?
– Вася.
– Меня Женька. Где живёшь?
– На Хвойной, – сказал он с кривой улыбкой и отвернулся.
Потом был разговор с Вериком.
– Это ещё что?!
– Щенок.
– Я же сказала: пока собаку не берём.
– Но так получилось. Принесли, попросили. Чистокровная овчарка.
– Ага, вижу. С поросячьим носом.
Верик подняла щенка за шкирку.
– И на пузе пятна такие же.
– Да нет, – сказала Женька. – Это просто он маленький ещё.
– И откуда такое сокровище?
– С Хвойной.
– От извергов, что ли? – спросила Верик и посмотрела на неё неуютным всезнающим взглядом.
– Ну и что? – сказала Женька упрямо. – Они же его не утопили. А вот мы, если не возьмём, точно будем изверги.
Верик замолчала. Поглядела ещё раз на щенка и сказала, как махнула рукой:
– Ладно, бери.
Потом, скрывая хитрую улыбку, добавила:
– Ну смотри, если он у тебя вырастет прыщеватым коротыгой!
– Ты что! – закричала Женька. – Посмотри, какой он красивый! Вылитый овчар!
Они опять посмотрели на серый комочек в углу.
– Верик, – спросила Женька тихо, – а можно он будет к нему приходить?
– Кто?
– Вася. Ну который принёс.
– Изверг?!
И они обе захохотали так, что щенок на свитере поднял сонную мордочку и заливисто зевнул.
Ведьма и красота
Накануне был ураганный ветер. Сосны ходили ходуном. За окнами что-то трещало, падало, шишки грохотали по крыше. Утром, когда Тим шёл за молоком к козьему дедушке, он увидел на Первой Серебрянской упавшую сосну. Упала она не просто так, а на дом. «Ничего себе», – подумал он.
– Держи ровно, – строго сказал козий дедушка (раньше Тим думал, что Козий – это его имя). – Наливам! (Так он говорил всегда – «Наливам!» – и делал при этом очень серьёзное и строгое лицо.)
– Спасибо!
– Пейте на здоровье!
По дороге назад Тим старался не бежать. Но из-под крышки бидона всё время брызгало молоко.
Он поставил бидон на стол на веранде, положил сдачу и кинулся назад к калитке. «Неужели у неё, у Ведьмы?» – эта мысль мелькнула у него ещё по дороге от молочника. Где-то в том конце Первой Серебрянской она и жила. Ведьмой-то навряд ли была, а всё-таки похожа: сгорбленная, худая, нос хоть и не крючком, но сгорбленный тоже. Взгляд из-под бровей быстрый, и от него мурашки бегают.
Пару раз они с мальчишками видели её у магазина. Однажды поспорили – кто не побоится плюнуть Ведьме в лицо. Кто-то из них слышал, что это лишает её колдовской силы. Тим сдуру сказал: «Раз плюнуть!» Его и выбрали. А тут она как раз идёт.
– Давай! – говорит Серый. – Первое слово!
Тим обречённо, как охотник на тигра, пошёл ей навстречу. Чем ближе он подходил, тем ясней понимал, что «раз плюнуть» совершенно невозможно.
Вот он – её стремительный и холодный (как удочку бросает) взгляд из-под седоватых бровей – и Тим, поперхнувшись каким-то неродившимся словом, проходит мимо. Мальчишки у магазина свистят во все пальцы. «Ну и чёрт с ними – пусть обсвистятся», – подумал он тогда и со странным чувством (то ли тяжести, то ли облегчения) вернулся домой.
«А соснища-то какая!» – думал он теперь. Почему-то вспомнил про фургончик Элли, раздавивший Гингему, и припустил ещё быстрей.
Калитка приотворена – а вдруг он ошибся? Сейчас ещё выскочит какая-нибудь дурацкая собака. Нет, всё тихо. Сосна упала прямо на крыльцо и проломила крышу террасы. Тим обошёл весь домик: может, найдётся ещё один вход? Всё глухо. Кусты белой гортензии, крапива во весь рост.
