Кругом – сплошная ложь - [52]

Похоже, он думал о чем-то своем, во всяком случае он не ответил.

– Знаете, – проговорил он, наконец. – Я хотел бы вас попросить об одной любезности…

– Я вас слушаю.

– Вчера вам в руки попала одна записка…

– О чем это вы? – Я насторожился.

– Я имею в виду, во время того инцидента… Вам тогда попало в руки еще кое что, но это неважно, я был бы очень признателен, если бы вы вернули записку. Сами понимаете, она несколько щекотливого свойства… Я думал, коль мы остались друг другом довольны, и в некотором роде теперь союзники… Кстати, я тут переговорил кое с кем из владельцев отелей, и уверен, что мне удастся склонить их на будущий год заключить договор на обслуживание бассейнов именно с вашей фирмой.

– Приятно слышать, – проговорил я, – но уверяю, что тут какое-то недоразумение. Да, мы обчистили карманы ваших… помощников, и экспроприировали несколько единиц холодного оружия – ведь тогда мы еще не были союзниками, – а заодно и кое-какую мелочь, но записок никаких не было. Это совершенно точно.

Он пронзил меня пристальным взглядом.

– Странно… что ж, надеюсь, вам можно верить.

Развернулся на каблуках и вышел из номера.

Я потер от удовольствия руки, затем, порывшись в бумагах, нашел ту самую карточку.

– Значит, записка все же имеет отношение к Мебелю. А я, признаться, совершенно не был в этом уверен. Мало ли, нашли-то ее у Готфрида.

Я прочитал вслух:

«Привет, Старшенький! Завтра не приезжай, поскольку Жофрэй может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою мать Терезу. Жду послезавтра. Твоя Преисподняя.»

– Белиберда какая-то, – пробурчал Тролль.

– Постой, постой…

Неожиданно мне вспомнились слова Миксера, брошенные при появлении господина Караса: «Жофрэй де Бейрак».

– Не такая уж это, возможно, и белиберда… Коль это записка предназначалась Мебелю, стало быть, Старшенький – это он. К тому же у меня есть основания предполагать, что Жофрэй – это банкир Карас. Если Старшенький – Мебель, то мать Тереза, очевидно, – Варвара. Ну а Преисподняя…

– Ада, – проговорил Тролль. – Тем более, что ад и преисподняя – синонимы. Неплохо. Пожалуй, каша, которой забита твоя голова, может не без оснований претендовать на звание мозгов.

Мне было сейчас не до пререканий с Троллем.

– Итак, читаем еще раз, – предложил я. – «Привет, Мебель! Завтра не приезжай, поскольку Карас может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою Варвару. Жду послезавтра. Твоя Ада.» А возможна и такая редакция: «Привет, дорогуша! Завтра не приезжай, поскольку мой кривоногий может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою стерву-супругу. Жду послезавтра, целую взасос. Твоя до гробовой доски Ада.»

– Это можно было предположить, – заметил Тролль.

– Погоди радоваться, – осадил его я. – Ну ладно, Преисподняя и Жофрэй – понятно, но почему Старшенький, и почему мать Тереза?

– Гм… Мать Тереза – это, пожалуй, намек на некоторые альтруистические наклонности дочки Галагана. Вспомним хотя бы эти фотографии на вилле у Мебеля… А вот Старшенький… По логике, если существует Старшенький, то должен быть и Младшенький… Попробуй потолковать с Варварой тет-а-тет, может, скажем, у Доктора Мебеля имеется младший брат, который в свою очередь тоже является любовником досточтимой и ненасытной госпожи Эмилио Карас. Впрочем с таким мужем…

– Ты категорически не прав, – возразил я ему. – Анжелика была счастлива с Жофрэем де Бейраком.

Была уже глухая ночь, и у меня даже возникла уверенность, что на сегодня с приключениями покончено, когда снова постучали в дверь. Разумеется, это мог быть и Мебель, решивший еще раз прощупать меня насчет записки. Но на пороге возникла Аська.

– Ты еще жив? – поинтересовалась она. – Дай, думаю… Можно войти?

Я пропустил ее в комнату.

– Дай, думаю, загляну на огонек. Авось для меня задание наклюнулось.

– Да, вроде, пока не наклюнулось.

Я стоял перед ней, словно патриций, завернувшись в белоснежную простыню.

– Неужели нет? – протянула она. – Я ужасно разочарована. Что ж, хотя бы расскажи, что произошло за этот день.

Я зевнул.

– За этот день много чего произошло. Может быть, отложим разговор до завтра?

– Ты же знаешь, я – человек подневольный, и завтра с утра меня снова ожидают «Гамбургеры и сосиски», так что не увиливай.

Аська уселась поудобней и приготовилась слушать.

– А кто уверял меня, что в случае необходимости будет тут же к моим услугам? – не сдавался я. – А теперь: «Я – человек подневольный».

– Но ты ведь сам только что сказал, что для меня заданий нет. Чего же ты хочешь? Чтобы я отпрашивалась только для того, чтобы послушать твои байки? Байки можно слушать и по ночам.

Потом без всякого перехода она добавила:

– Сегодня был на редкость пресный день.

– И ты хочешь, чтобы я подбавил в него немного соуса «Чили»?

– О, как вы догадливы, сэр!

У Аськи еще сохранились некоторые весьма неприятные черты содержанки. Пришлось, не меняя позы античного оратора, поведать ей о том, что произошло, пока она занималась столь прозаическими вещами, как стряпня и обслуживание посетителей.

Я закончил. Из того нагромождения, что я перед ней воздвиг, она, пожалуй, вычленила самое главное.

– Значит здесь, в гостинице, орудует человек Лорда Махмудова?