Круглый счастливчик - [58]

— Ты только не думай, что я тебя неволю, — добавил Шубин. — Не хочешь, не ходи…

Гаврилов заверил его, что очень тронут и с удовольствием поздравит именинницу.

Гостей было мало, около десяти человек, в основном, пожилых. Гаврилов купил в подарок флакон дорогих французских духов, и Нина, принимая презент, покраснела от удовольствия, Гаврилов держался очень хорошо, ухаживал за дамами, мило острил и часто танцевал с именинницей. Он видел, что нравится присутствующим, и получал от этого удовольствие.

Опьянев от выпитого и близости к начальству, он был готов смириться со своей участью и начал находить в Нине разные достоинства. Если не считать внешности, она удовлетворяла тем требованиям, которые он предъявлял к будущей жене.

«По крайней мере, — размышлял Гаврилов, — не придется мучаться от ревности».

Уходил Гаврилов последним. Георгий Павлович у самой двери выпил с ним на брудершафт, долго целовал в губы и, расчувствовавшись, спрашивал:

— Не подведешь?

— Не подведу! — твердо обещал Гаврилов.

Домой он вернулся в прекрасном настроении и снов в эту ночь не видел. Утром болела голова и на душе было муторно.

В отделе знали о романе Гаврилова, кто-то видел его с Ниной, но при нем этот вопрос не обсуждался. Гаврилову казалось, что коллеги в душе смеются над ним. Когда он входил в комнату, все взгляды скрещивались на нем, и в них ему чудилась насмешка. Он еле сдерживал раздражение. Хотелось послать к черту Нину с ее папашей и всю эту контору, провожающую его понимающими ухмылками.

Гаврилов захандрил и целый месяц не звонил Нине. Он избегал встречаться с Шубиным, боясь прочесть в его глазах угрозу. Однажды они все-таки повстречались в коридоре. Начальник шел медленно, о чем-то задумавшись. Гаврилов разволновался, хотел повернуть назад, но не успел и промямлил:

— Здравствуйте, Георгии Павлович…

Шубин рассеянно взглянул на него, кивнул и проследовал дальше, оставив Гаврилова в растерянности.

«Скверное дело, — взволнованно думал Гаврилов, — и говорить не желает…»

Теперь он не сомневался, что начальник будет мстить за отвергнутую дочь.

На следующий день он уже гулял с Ниной по бульвару. От фонарей падал бледный свет, и снег казался искусственным.

Вокруг не было ни души. Они брели по дорожке, и Гаврилов вдруг почувствовал себя неуклюжим ящером, обреченным на вымирание.

— Я на вас не сержусь, Саша, — неожиданно сказала Нина, и он, подумав, сжал ее пальцы в знак благодарности.

Пришла весна. Жить стало приятней. Прилетели птицы, разбились на пары и запели. Последние сомнения отпали, и в мае Гаврилов сделал Нине предложение.

После свадьбы молодожены отправились справлять медовый месяц в Юрмалу, куда достал путевки счастливый Георгий Павлович.

Осенью супруги Гавриловы получили квартиру. В отделе Гаврилову завидовали и говорили, что парню дико повезло.

Жизнь Гаврилова складывалась удачно. По субботам, чтобы не располнеть, он играл с женой в бадминтон, вечерами они ходили в гости или смотрели телевизор. Нина любила печь пироги, и в доме всегда стоял запах сдобного теста, любимый запах Гаврилова.

Иногда, не чаще, чем раз в месяц, Гаврилов вдруг испытывал страшную тоску и глубокую обиду на судьбу. Он раздражался по пустякам, кричал, что так жить больше невыносимо, называл жену коровой и разбивал какую-нибудь статуэтку. К утру он успокаивался и просил прощения, Нина плакала, в конце концов прощала, и жизнь опять возвращалась в русло благополучия.

ТРУДНЫЙ ВОПРОС

Кудрин вошел в школьное здание и огляделся. Застенчивая ученица, приблизившись к нему, спросила:

— Вы… писатель?

— Писатель, — ответил Кудрин, и девочка повела его на второй этаж.

Была перемена. По коридору, сталкиваясь точно молекулы, носились учащиеся. Из туалета выскакивали накурившиеся подростки. На стенде «Спортивных побед» покачивались и звенели кубки.

У двери с табличкой «Кабинет литературы» Кудрина встретила круглолицая учительница с короткой указкой в руке.

— Вот и наш гость, — сказала она, улыбаясь, и протянула маленькую ладошку. — Елена Петровна!

Кудрин бережно пожал руку, и они вошли в класс. Учащиеся дружно встали и, по знаку педагога, дружно сели.

— Ребята! — сказала Елена Петровна. — Сегодня в гостях у клуба «Романтик» писатель Александр Федорович Кудрин, книжки которого все вы, конечно же, читали. Александр Федорович расскажет о себе, о своем творчестве и ответит на ваши вопросы…

Кудрину было приятно, что его назвали писателем, хотя он еще и не был членом Союза. Вышла у него год назад первая книжка рассказов, и в журнале появилась недавно его повесть о детстве. Ему только-только перевалило за тридцать, горечи литературных неудач он испытать не успел, писал уверенно и числился в «подающих надежды».

Кудрин оглядел аудиторию. За первыми партами ерзали пятиклассники, за ними расположились школьники постарше, а дальше, в последних рядах, солидно возвышались молодые люди из десятых классов.

Кудрин не впервые выступал в школе и был вполне спокоен. Сначала он рассказал о своем детстве, о том, как начал писать, пошутил по поводу своих первых опусов, не забыл упомянуть, что был участником зонального семинара молодых литераторов, победителем областного конкурса на «лучший рассказ». Затем перешел к герою своей повести Веньке Коростылеву и прочел главу, в которой Венька выследил браконьеров, убивших сохатого. События в главе развивались динамично и кончались тем, что в одном из браконьеров Венька узнавал своего отца. Этот отрывок держал слушателей в напряжении, и Кудрин всегда читал именно его.