Круглый дом - [14]
Запах сигареты вмиг протрезвил обоих мужчин, для которых курящая тетя Клеменс тоже была в новинку. Они повернулись ко мне, и дядя Уайти с серьезным выражением лица спросил, как мама.
– Сегодня она решила выйти из спальни, – сообщил я. – Мне нужно отнести домой пирог. Папа готовит ужин.
Мушум вытаращился на меня понимающим взглядом, и мне стало ясно, что ему, по крайней мере, в общих чертах рассказали о том, что случилось.
– Это хорошо, – сказал он. – Послушай, Упс, ей уже надо выходить. Не позволяйте ей все время сидеть. И не оставляйте одну надолго.
Весенние четкие тени, точно вода, растеклись по дороге. Над тихим болотцем слышалось урчание автомобилей, то и дело останавливающихся у распахнутого окошка винной лавки, через которое торговали спиртным навынос. Со стороны далеких дворов, невидимых за сплошной стеной ив и черемух, звенели короткие зычные крики женщин, звавших детей домой. Рядом со мной притормозила машина, и Доу Лафурнэ жестом пригласил меня сесть рядом с ним. У Доу было безмятежное лицо, искривленный нос, добрые глаза. Этот силач никогда не гнушался тяжелой физической работы – помимо того, что он был председателем совета и уборщиком в управлении племени, он своими руками по досочкам построил собственный дом на ровном месте. И он же со своими сыновьями привел его в полную негодность – тоже на ровном месте. Теперь там повсюду лежали горы хлама. Я помотал головой, и Доу уехал, бросив на прощанье «увидимся!» – тем вечером я должен был прийти к ним помочь Рэндаллу совершить обряд очищения в парильне.
Тетя Клеменс положила пирог на дно неглубокой картонной коробки. Мои ноздри щекотал аппетитный аромат печеных яблок, проникавший сквозь лопнувшую корочку сверху. Вечер не принес прохлады, но меня это не парило. Мне не терпелось поесть пирога. Я свернул к подъездной дорожке к дому, и из кустов сирени навстречу мне выбежала Перл. Узнав меня, она добродушно тявкнула, обнюхала воздух вокруг и побежала следом, держась на почтительном расстоянии, до самой задней двери дома. Там она отстала и вернулась на свое лежбище под сиреневым кустом.
Меня впустил отец. В кухне было жарко, витали запахи его очередного кулинарного эксперимента.
– Ты вовремя! – заметил он и поставил пирог на кухонную стойку. – Давай сделаем ей сюрприз, Джо. Пусть это будет гвоздем нашей программы. Она сейчас спустится. Вымой руки!
Стоя в крохотном санузле рядом с отцовским кабинетом, я услышал скрип лестничных ступенек. Я не спешил, медленно вымыл руки, медленно их вытер. Мне не хотелось видеть маму. Ужасно, но это правда. Хотя я прекрасно понимал, отчего она меня ударила, мне было противно делать вид, будто ничего не случилось или что это неважно. Удар не оставил на моей коже синяка и челюсть только слегка побаливала, но я то и дело дотрагивался до нее и по новой ощущал боль. После мытья я сложил полотенце – наверное, впервые в жизни – и аккуратно повесил на сушилку.
В столовой мама стояла позади своего стула, нервно вцепившись руками в спинку. Работал вентилятор, и полы ее платья мягко вздымались. Она любовалась едой в тарелках на зеленой клетчатой скатерти. Я поглядел на маму, и мне сразу стало стыдно за свою обиду на нее: на ее лице все еще виднелись следы нападения. Я занял себя какой-то ерундой.
Отец сделал жаркое. Когда я вошел в кухню, мне в нос ударила смесь запахов: лежалой репы и консервированных томатов, свеклы и кукурузы, пригоревшего чеснока, какого-то неведомого мяса и подгнившего лука. Отец жестом пригласил нас за стол, над которым витало неаппетитное амбре от его ведьмина варева. Еще на столе стояла кастрюля с водой, из которой торчала картошка, явно переваренная, развалившаяся и почти остывшая. Он церемонно наполнил наши плошки. Мы молча сидели и смотрели на еду. Мы не стали молиться, впервые в жизни отступив от привычного ритуала. Но я не мог вот так молча приступить к еде. Отец это понял и, оглядев нас, произнес прочувствованно:
– Как мало нужно для счастливой жизни!
Мама шумно вздохнула и нахмурилась. Ее буквально передернуло от его слов, как будто они рассердили ее. Думаю, она уже слышала от него эту цитату из Марка Аврелия, но теперь, задним числом, мне кажется, она просто пыталась загородиться неким щитом. Чтобы ни о чем не думать. Не вспоминать о том, что с ней случилось. А прочувствованные слова отца ее ранили.
Мама равнодушно взяла ложку и ткнула ею в жаркое. Отправив первую порцию в рот, она чуть не подавилась. Я сидел ни жив ни мертв. Мы оба смотрели на отца.
– Я добавил тмин, – смиренно сказал он. – Что скажешь?
Мама взяла салфетку из стопки, которую отец положил на середину стола, и прижала ее к губам. Ее лицо все еще было покрыто фиолетовыми царапинами и желтоватыми пятнами от рассасывающихся синяков. Белок ее левого глаза был алым от кровоизлияния, а веко, все еще опухшее, слегка обвисло. Впоследствии оно таким и осталось, потому что у нее был поврежден нерв.
– Что скажешь? – повторил отец.
Мы с мамой молчали, в ужасе глядя на кушанье, которое мы только что отведали.
– Думаю, – наконец проговорила она, – что мне надо самой готовить.
Северная Дакота, 1999. Ландро выслеживает оленя на границе своих владений. Он стреляет с уверенностью, что попал в добычу, но животное отпрыгивает, и Ландо понимает, что произошло непоправимое. Подойдя ближе, он видит, что убил пятилетнего сына соседей, Дасти Равича. Мальчик был лучшим другом Лароуза, сына Ландро. Теперь, следуя древним индейским обычаям, Ландро должен отдать своего сына взамен того, кого он убил.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ближайшее будущее. Льды Арктики растаяли. Туристический бизнес открывает новые горизонты, и для желающих достичь ранее недоступные места запускаются новые экспедиции. Пассажиры круизного лайнера мечтают увидеть белого медведя, а вместо него им придется найти еще нечто более удивительное – мертвое тело во льду. Кто этот человек? Был ли он жертвой незнакомцев или самых близких людей, безжалостно его предавших? Вместе со льдом растают и коварные тайны прошлого.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.
История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?