Круглая молния - [38]

5

Катя поджидала Петьку у поворотки на Старый двор. Он будет ехать тут на тракторе, а она как выскочит, как закричит: «Ага, попался!» Петька испугается и наутек. А она сядет на трактор и поедет как барыня. Только разве Петька испугается? Никуда он не побежит, а моргнет своими глупыми глазищами и спросит: «Ты что — с луны свалилась?»

Она сидела, прислонясь головой к изгороди — от коров, чтоб в огороды не забредали, — и думала: как заставить Петьку научить ее управлять трактором? Просьбами — не помогает. Грозьбами — не боится. А что, если вообще перестать с ним разговаривать?

Солнце припекало ей голову, скошенная стерня колола ноги, а тут еще муравьи почуяли сладкое — так и лезли в карман за конфетами. Катя стряхивала муравьев с платья, корила их:

— Ну, чего навалились на дармовщину? Я конфеты Петьке берегу. За конфеты он меня на тракторе покатает. Вы тоже хотите на тракторе?

Прошла мимо тетка Марина — торопилась домой с фермы, — все же приостановилась, спросила:

— Ты кого это тут дожидаешься, а, Кать?

— Никого.

— Матери бы лучше помогла.

— Я ей в обед помогаю.

— Ну, посиди, посиди, может, чего и высидишь…

И тетка Марина прошествовала мимо. Катя украдкой показала ей вслед язык, но, услышав, как затарахтел трактор, мигом вскочила, выбежала на дорогу:

— Петечка, я тут!

Трактор остановился.

— Садись, — хмуро пригласил Петька.

— Нет, я не кататься, я хочу, чтоб ты меня поучил.

— Чего, чего? — Петька так сощурил глаза, что их совсем не стало видно.

— Ага, Петечка, сам умеешь, а меня научить не хочешь.

— Твой папка так тебя научит!

— А как он узнает?

Петька немного подумал, а когда он думал, то становился похожим на лягушонка: глаза выкатывались, а нижняя губа оттопыривалась.

— Не имею морального права, — наконец вымолвил он.

— Какого права?

— Морального. Трактор не мой, а мамкин.

— Вот и врешь, Петечка, — с обидой произнесла Катя, — трактор колхозный, значит — всехний. А я тебе за это конфет дам.

— Конфетами покупаешь? — обиделся Петька. — Нужны мне твои конфеты… От кашля. — Но он все-таки не уехал, а, чуть подвинувшись на сиденье, сказал: — Ладно, садись.

Катя быстренько подобрала подол платья, зажала его меж колен и взялась за руль.

— Ехать — нажимай рычаг сюда, остановиться — сюда, — начал пояснять Петька.

Кате уже не раз случалось ездить с Петькой на тракторе, поэтому она давно знала, что нужно делить. А вот как делать? Да еще в присутствии Петьки.

— Петь, сойди с трактора, — попросила она.

— Это еще зачем?

— Я хочу сама, одна. Не бойся, я умею. А то я тебя стесняюсь…

— Вот дура! — рассердился Петька, но послушно спрыгнул наземь. — Езжай давай!

Намертво вцепившись в руль и глядя через него на педали, Катя напряглась вся, пытаясь сдвинуть трактор с места.

— Куда глядишь? — крикнул стоявший рядом Петька. — Вперед гляди!

Катя глянула вперед, увидела пыльную, с разбитой колеей дорогу, а там дальше — длинное здание фермы, над фермой кружилось воронье… И — поехала.

Петька бежал рядом, кричал:

— Молодец! Не дави сильно на газ! Куда опять глядишь? Тьфу, недотепа…

— Сам ты недотепа!

Она имела право так сказать — чувствовала, что имела, потому что все-таки ехала. «А Петька еще ругается… Говорил — страшно. А ничуточку и не страшно. Наоборот — даже интересно и весело. Вот как нажму сейчас на газ, раз и Петьку обгоню. Что это он там кричит?»

— На муфту жми! — кричал Петька.

А где она, эта муфта, где проклятая?

Пока ноги, мешая одна другой, судорожно искали педаль, трактор вдруг вывихнулся в сторону, вылез из колеи и двинулся в поле.

— Куда ты? Стой, стой, говорю!

Она бы рада остановиться, но как?

— Петечка, не могу, — взмолилась Катя, — тормоза нету-уу!

— Как это нету? Как нету? — Петька уже исходил криком. — Ты не левой ногой ищи, а правой!

Катина нога наконец нащупала тормоз. Трактор подпрыгнул на кочке, как взнузданный конь, и замер.

«Как хорошо, — подумала Катя, оглядываясь, — все-таки я проехала. Хоть чуточку, но сама». Но тут же вспомнила, как Петька ругался на нее, и приготовилась к самому худшему. Как подбежит сейчас, как ударит!

Но Петька, вот чудак, вместо того чтоб ударить ее, вдруг протянул руку и улыбнулся:

— Ну, с первым тебя боевым крещением!

— С каким крещением? — удивилась она. — Я ж тормоз потеряла.

— Потеряла, а потом нашла. Значит — соображаешь. А в нашем деле главное — сообразить.

Катя от радости хотела поцеловать Петьку, но он, уловив ее движение, недовольно дернулся всем телом, и она только спросила:

— А правда, я не очень испугалась?

— Правда, правда, гляди папке не похвастайся.

— Что я, совсем дурочка?

— Кто тебя знает… Кричишь: «Тормоза нету!» А он вот, голубчик…

Петька по-хозяйски оглядел кабину: все ли на месте?

— Петечка, — попросила Катя, — разреши мне еще разочек проехать.

— Нет уж, дудки!

Петька презрительно взглянул: дескать, что ты понимаешь в колбасных обрезках? И нажал на газ.

Катя достала из кармана конфеты. Одну сунула себе в рот, а другую положила на щиток, прямо Петьке под нос. Пусть-ка не возьмет, когда слюнки потекут.

— Убери! Не мешай! — прикрикнул Петька.

Тогда Катя развернула бумажку и сунула конфету прямо Петьке в рот: выплюнет или нет? Не выплюнул. Спросил: