Круги жизней. Реинкарнация и паутина жизней - [94]

Точно так же мы не можем точно утверждать, что Иисус имел в виду реинкарнацию, когда в Евангелии от Иоанна (8:56–58) читаем ответ Иисуса на язвительные замечания, будто он ставит себя выше Авраама: “Авраам, отец ваш, рад был увидеть день мой: и увидел, и возрадовался”. На это сказали ему иудеи: “Тебе нет еще пятидесяти лет, и ты видел Авраама?" Иисус сказал им: “Истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, я есмь”.

Если этот отрывок исторически достоверен, что сомнительно, его можно понять как заявление о божественном статусе до рождения, а не о предыдущей жизни.

На мой взгляд, существуют две проблемы, связанные с попытками разместить реинкарнацию в историческом периоде жизни и учения Иисуса. Первая состоит в том, что исследовательский подход к Новому Завету не учитывает последние данные, полученные в результате скрупулезного изучения библейских текстов. За последнее столетие мы узнали, что Евангелия были написаны значительно позже, чем предполагалось, — не менее чем через 40–80 лет после распятия Христа, и написаны людьми, которые не были очевидцами пастырства Иисуса. Несмотря на освященную веками древнюю традицию, полагающую, что Евангелия были созданы непосредственно учениками Иисуса, выявленные текстуальные несообразности опровергают такое утверждение. Очевидно, ни первые ученики Иисуса, ни первое поколение христиан не позаботились о записи учения, может быть потому, что верили в скорое его возвращение на Землю, еще при их жизни. (Такое предположение, без сомнения, было очень распространено среди ранних христиан и явно проглядывает в ранних посланиях Павла, особенно в Первом послании к Фессалоникийцам 4:13–18 и Первом послании к Коринфянам, 7, написанных соответственно в 51 году н. э. и 54 или 55 году н. э.) Не было большого смысла записывать учение Иисуса, если он сам в ближайшем будущем должен появиться среди своих последователей. И только смерть первого поколения верующих да потрясения от разрушения иерусалимской общины в результате вторжения римлян в 69–70 годах н. э. заставили христиан отбросить эти ожидания и записать устные предания для будущих поколений[147].

Таким образом, информация, содержащаяся в Евангелиях, была записана и сохранена вторым поколением христиан, но даже письменный вариант дополнялся и много раз переделывался. Следовательно, наивно предполагать, что каждое слово в Евангелиях, якобы исходящее из уст Иисуса, — именно то, что в действительности говорил исторический Иисус. А ведь так предполагают те, кто на основании отдельных евангелических отрывков пытается сделать выводы в пользу реинкарнации. Очень часто они цитируют именно те слова, которые ученые не решаются приписать самому историческому Иисусу. По их мнению, эти отрывки были более поздними вставками.

Вторая проблема, связанная с тем, верил ли Христос в реинкарнацию, такова: если он верил в нее, тогда почему в Евангелиях нет прямого обсуждения этой темы? Почему они содержат только косвенные, завуалированные намеки на такую фундаментальную и важную идею? Конечно, можно предположить, что все отрывки, в которых упоминалось о реинкарнации, были изъяты из евангелических записей, но убедительных исторических доказательств этой гипотезы пока нет. Существует еще одно предположение: Иисус приходил к слушателям разного уровня с разными проповедями, и в Новом Завете представлено учение, которому внимала одна аудитория, а реинкарнация была частью эзотерического учения, которым Иисус делился со второй, избранной аудиторией. Может, мы обнаружим это учение в текстах, найденных в Наг-Хаммади?

2. Реинкарнация в раннем христианстве

Пятьдесят два текста, найденных в Наг-Хаммади в 1945 году, описывают форму христианства, отличную от той, которая представлена в Новом Завете. Названное учеными гностическим христианством, верование этих христиан после выхода в свет книги Элайн Пэджел “Гностические Евангелия” привлекло всеобщее внимание.

Прочитав первоисточник, профессор Пэджел пришла к выводу, что гностическое христианство было мистически ориентированной версией христианства, которая подчеркивала важность истинного переживания Бога, находящегося в каждом из нас. Это была неформальная доктрина, способ мышления, пронизывающий ранние века христианской эры, отразившийся даже в Евангелиях, особенно в Евангелии от Иоанна. Гностицизм подчеркивал трансформативный эффект этого внутреннего знания, или гнозиса, а не сакраментально опосредованное спасение.

Он отличается от того, что в итоге стало ортодоксальным течением, и по многим другим вопросам. Гностицизм учит, что Бог был и мужчиной, и женщиной, и спокойно говорит о “Боге-Матери”. Соответственно, он считал женщин равными мужчинам и не запрещал им занимать важные посты в общине. Гностическое христианство не разграничивало мирян и духовенство и отдавало предпочтение демократическим, а не иерархическим структурам власти. В довершение всего оказалось, что гностические христиане верили в реинкарнацию. Они проповедовали не только первичность души, но и ее возрождение в последовательных реинкарнациях, подчиняющихся кармическим законам причин и следствий. В гностическом тексте, названном “Мудрость веры”, Иисус, например, учит своих учеников, как ошибки одной жизни переносятся в другую. Тот, кто в одной жизни причиняет страдания другим, в новой будет “постоянно печален сердцем”. Надменный, высокомерный человек найдет возрождение в искореженном теле калеки, чтобы в новой жизни на него смотрели сверху вниз, и т. д. “Идеи, которые мы связываем с восточными религиями, — отмечает профессор Пэджел, — возникли на Западе в первом веке в гностическом христианстве, но подавлялись и осуждались полемистами, такими, как Иренеус”