Круги на воде - [64]

Пересекаю залу и скрываюсь за дверью. Проницательный взгляд Ягишны преследует меня даже в коридорах. Мне стыдно, что я обманула ее, но оно того стоит! Идея Марфы сработала на все сто. Мы дружим в сети почти год, и я никогда не думала, что иметь подругу – такое счастье! Она никогда не была враждебно настроена, как, казалось бы, должен вражеский Чемпион. Наши отношения начались с обмена осторожными сообщениями, с кружения вокруг да около, но мы стали настоящими подругами. С ней я могу говорить обо всём. Будто нет ничего, что нас разделяет. Ее терзают те же страхи и мысли, что и меня, чувство ненужности и одиночества. Но теперь мы не одни. Мы есть друг у друга. И кого волнует, что будет, когда начнется Игра, – сейчас мы собираемся знатно повеселиться!

Мне кажется, у Марфы гораздо более живой темперамент, нежели у меня. Мы не говорим о тренировках и подготовке к Игре, но я понимаю, что она тоже не общается с внешним миром. Не знаю, сколько у нее наставников, но, будь их хоть десять, они никогда не станут с ней друзьями: сложно подружиться с теми, кто готовит тебя убивать или быть убитым. Я мало страдаю от вынужденного затворничества, но вот Марфа… Почти в каждом сообщении она жалуется на несвободу. По ее словам, место, где она находится, сродни клетке. Именно поэтому я соглашаюсь на это озорство. Чтобы порадовать ее. И, конечно, чтобы увидеться.

На следующее утро еле запихиваю в себя завтрак, от волнения всё внутри сжимается и подташнивает. Ягишна прощается со мной по-доброму, желая прекрасно провести время. Владана нет, но по утрам его никогда нет: он вроде как любит поспать далеко за полдень, именно поэтому все наши тренировки случаются глубокой ночью или ближе к вечеру. Когда как. Наставница провожает меня до ворот, по главной дороге, и кажется, что хочет обнять меня. Но это мимолетное чувство; она лишь поправляет мне лямку дорожного мешка и советует быть осторожнее. Я киваю и еще долго оборачиваюсь и машу ей. Она стоит у ворот, пока не скрывается из виду.

Едва дорога делает поворот, я начинаю идти быстрее, почти бежать, но ноги путаются в понёве. Велес, как я до этого жила? Кто бы знал, что юбки могут быть не очень удобными, хотя, скорее всего, всё дело в многослойности. На мне вновь полный традиционный наряд с расшитой символами Велеса рубахой и понёвой со знаками рода, и три слоя ткани мешают бежать свободно. Я не думаю, что могу опоздать, потому что расписание колесниц помню прекрасно. В праздничные дни они ходят гораздо чаще, нежели в обычные. В уме еще раз пересчитываю деньги. Выходит, что на поездку у меня уйдет весь мешочек Ягишны. Но я не жалею.

Сначала хочу переодеться в укромном месте за полустанком, но потом понимаю, что тогда придется пройти в своем привлекающем внимание виде по главной площади, а мне это совсем не нужно. Схожу с дороги в лесок и, скинув кучу юбок, надеваю привычные темные брюки и светлую рубаху. Вещи чистые и приятно пахнут, я заранее позаботилась об этом. Последними прячу в мешок кулон со знаком Велеса и поясок из кожи, который ношу на голое тело, как оберег. Не хочу, чтобы сегодня на мне было что-то из штучек, принадлежащих Игре. Волосы укладываю на современный манер, подвернув косу три раза и заколов в замысловатый пучок, чтобы скрыть длину. Марфа очень долго рассказывала мне про прическу, и я лишь надеюсь, что всё правильно поняла. Зеркала нет, но, кажется, выходит недурственно. На мне брюки, что уже никак не свяжет меня с привычной всем Марьей. А прическа отвлечет внимание от лица. Главное – вырваться за пределы поселения. Туда, где меня никто не знает.

После преображения снова тороплюсь, но вспоминаю о прическе и продолжаю путь гораздо медленнее. Выхожу к городу. Людей очень много, но я бесстрашно ныряю в толпу. Никто не оглядывается, не смотрит с опаской и даже не кивает. По всему поселению раскинулись лавки торговцев, тут и там продают разноцветные леденцы, сладкую вату, вареную кукурузу, глиняные магниты с символом Майской ночи, панамы, шейные платки и даже вышиванки[11] со странными надписями. Задерживаюсь у одного из лотков. Прикидываю, купить ли вышиванку, на которой написано «Я пережила Майскую ночь. А ты?», но тогда может не хватить денег в Столице, и я останавливаюсь на дешевых темных очках. Быстро расплатившись, цепляю их на нос и чувствую себя более защищенной. Девушки вокруг на новый лад подвязывают рубахи на талии узлом; я, присмотревшись, делаю такой же на своей рубахе и закатываю рукава. Идеально. Теперь меня даже мать родная не узнает.

На секунду думаю: может, и правда нужно навестить родных, – но почти сразу отбрасываю эту мысль. Они даже не пытались ни разу справиться обо мне за эти три года. Вряд ли стоит ожидать бурной радости, если появлюсь на пороге дома. Скорее, они испугаются, что я сбежала и могу опозорить семью.

Подхожу к полустанку и понимаю, что людей уже очень много, но очередь двигается быстро. Мне не хватает места в колеснице, но зато, когда, шипя, подъезжает следующая, я самая первая. Двери бесшумно открываются, и на меня веет холодом, несмотря на жаркий день. Я проворно забираюсь по ступеням и восхищенно оглядываюсь. Колесница слегка гудит: возможно, всё дело в электрическом рельсе, к которому она прикреплена крышей. Внутри мягкие сиденья друг напротив друга. Я сажусь рядом с окном и вижу, что снаружи, ближе к середине колесницы, к ней приделан и крутится большой вентилятор, стилизованный под колесо. Конечно, сейчас таким образом с помощью электричества выводится теплый воздух, чтобы внутри сохранялась приятная прохлада. Но я читала, что когда-то, до электричества, передвигались именно на подобных повозках, четыре таких колеса на каждую. Современные колесницы оставили внешне похожими на старые, чтобы новый транспорт скорее прижился среди народа. Но тут они ошиблись. Люди у нас не выносят и