Круги Данте - [15]
Граф прервал свою речь, словно пытаясь понять, какое впечатление произвело на Данте это имя. Но пауза была недолгой:
― Я не знаю, слышали ли вы что-нибудь об этом Ландо… но, если его описали вам как кровавого и жестокого тирана, бесчеловечного грабителя, вне всяких сомнений, сказали недостаточно. Нельзя было придумать лучшего способа усложнить ситуацию во Флоренции.
Баттифолле поднялся. Он сделал несколько коротких шагов по освещенному пространству с видом озабоченного человека.
― Во время прошлого календимаджо[22] Ландо принял на себя обязанности барджелло. И не мог придумать ничего хуже, как отпраздновать назначение. Он прибыл во Флоренцию с пятьюстами вооруженными до зубов людьми. Некоторые из них с большими топорами в руках сторожат день и ночь Дворец приоров, олицетворяя серьезность намерений барджелло. Я вас уверяю, уже немало голов покатилось из-под этих самых топоров. Ландо без конца совершает набеги на город. Он сеет террор, нападая на горожан, принадлежащих к чужим партиям. Не зная сомнений, он уничтожает даже некоторых священников или очевидно невиновных, как это произошло с юношей из рода Фальконьери, чье несправедливое убийство отозвалось болью во многих незапятнанных душах этого города. Все более развращаясь, он стал чеканить фальшивые деньги, грубую подделку флорентийской монеты ― барджелину, как называют ее флорентийцы. Эти деньги такие же фальшивые, как душа Иуды, они сделаны почти полностью из меди с небольшим количеством серебра, поэтому не соответствуют своей цене, которая в действительности должна быть вдвое меньше…
― Может быть, вы хотите, чтобы я помог вам разрушить власть пресловутого барджелло? ― спросил Данте, сопровождая свои слова жестом иронического удивления.
― Нет, ― ответил граф. ― Это даже вам не под силу… Как я сказал, барджелло появился в мае. Не прошло и полутора месяцев, а граф Новелло не смог оставаться во Флоренции. Он не нашел способа заключить в тюрьму оппозицию и, возможно, сам оказался в опасности. Я не осуждаю моего предшественника, но, несомненно, многие флорентийцы чувствовали себя страшно беззащитными перед его отъездом. Некоторые, особенно торговцы и ремесленники, уважаемые и работящие люди, лишенные надежд и сытые произволом и грабежами, добивались изо всех сил, чтобы король Роберт услышал их жалобы. Его просили, чтобы он не оставлял Флоренцию на произвол судьбы, чтобы негодование не позволило ему отказаться от города. Поэтому или по другим причинам они возложили все надежды на графа Гвидо Симона де Баттифолле. Меня удостоили доверия, и я согласился стать наместником во Флоренции. Я уважаю выбор флорентийцев, но признаю, что почти исчерпал свои силы.
Граф подошел к Данте и встал прямо перед ним. А поэт заговорил снова, в его словах звучала смесь сарказма и беспокойства:
― Такая позиция делает вам честь. Но я пока не понимаю, зачем вам моя скромная помощь.
― Ну, скоро вы это поймете, ― произнес Баттифолле, снова медленно начиная ходить по комнате. ― Я прибыл во Флоренцию в июле. Меня ожидал не слишком душевный прием. Многие проявили враждебность, они были против моего присутствия, которое затрудняло осуществление их планов. Они были уверены в том, что король Роберт откажется в итоге от власти над городом, поэтому с большим неудовольствием приняли к сведению его слова: «Я посылаю к вам нового наместника для осуществления моей власти». Все же они не стали открыто противиться моему приезду. Могущество короля Пульи лишило их мужества, но не наглости. Кроме того, должен признаться, я посчитал целесообразным обезопасить свой приезд, увеличив военное сопровождение. Со мной прибыло не только мое войско из Поппи, но и хорошо вооруженный отряд каталонских наемников короля Роберта. Чрезмерно для наместника, прибывшего в дружественный, союзный город; однако это оказалось необходимо; чтобы сохранить жизнь в городе, который только называется союзным и дружественным. Кроме того, так было легче сделать этих людей благосклонными к моей персоне и наместничеству, уменьшить число публичных протестов. Оппозиция была испугана и практически поставлена вне закона. Такова жизнь этого прекрасного города, вашей благородной дочери Рима…
Граф подошел к своему креслу и снова сел, даже упал в него всем своим весом. Он положил обе руки на стол, его голова поникла. Пламя свечей освещало его лоб, скрывая среди теней черты лица.
― Но есть еще что-то, ведь так? ― спокойно спросил Данте.
Граф поднял голову, на его губах играла легкая улыбка.
― Всегда есть еще что-то, Данте… Кажется, что во Флоренции правит таинственный закон, по которому никто не может здесь править спокойно, всегда что-то происходит, ― усмехнулся граф. ― Ваши соотечественники справедливо говорят: «Если хочешь причинить кому-то зло, пошли его чиновником во Флоренцию».
― Да, это старая и очень верная поговорка нашей земли, ― ответил Данте, но лицу которого скользнула легкая улыбка, разрушившая напряженность.
