Круги ада. Восставшие миры - [11]

На расстоянии немногим более четырех миллионов километров от разведывательной ракеты планета Риджин имела поперечник в два с половиной раза больше небесного диаметра Луны, видимой с Земли. Дневная сторона гигантской планеты ослепляюще отражала солнечный свет от облаков своей сильно сжатой атмосферы. Ночная сторона имела пепельно-серый оттенок, частично из-за зари, частично из-за света, отражающегося от нескольких Лун.

Среди них был спутник Вэйленд. Несмотря на то, что Вэйленд был не больше Луны, он занимал практически весь передний обзор: ракета опускалась на него с орбиты. Открывалась картина с остроконечными застывшими скалами, ледяными полями, бесплодными равнинами, кратерами, старыми, разрушенными, или новыми, с незастывшей лавой, все это едва смягчалось тонким слоем воздуха.

Флэндри начал колдовать над пультом управления. Ракета класса Комета, его корабль, давно устарел и был плохо оборудован. Без подходящего боевого компьютера Флэндри пришлось совершить посадку вручную. Это его не беспокоило. Получив необходимые данные во время свободного падения по круговой орбите, он должен был только наблюдать за приборами и правильно направлять гравитационный двигатель корабля. Для него это был танец с ракетой под веселую песню космических сил, и действительно, он тихонько насвистывал мелодию какого-то вальса…

Несмотря ни на что, Флэндри был предельно собран. Слабые вибрации мощности, шорох вентилятора, химически обработанный воздух, напряжение внутреннего гравитационного поля четко зафиксировались в его сознании. Он слышал, как кровь стучит в его висках.

Сидящая рядом Диана воскликнула:

— Ты идешь не по центру. Ты отклонился.

Флэндри посмотрел на нее. Даже в эти напряженные минуты он насладился увиденным.

— Конечно.

— Что? Почему?

— Разве это не очевидно? Там происходит что-то очень странное. Я не собираюсь неуклюже вваливаться туда. Нам гораздо лучше не спеша вползти туда. — Флэндри засмеялся. — Хотя, я бы лучше продолжил ловлю кошечки.

Черты ее лица застыли:

— Если ты только попытаешься…

— Ах-ах, не надо кокетничать.

Флэндри снова переключил свое внимание на пульт управления и экран.

Его голос снова возник, немного отрешенный:

— Ты меня удивляешь. Я вот о чем. Старая калоша насколько упряма, настолько и прелестна, поэтому, без сомнения, мы сначала произведем разведку. Я собираюсь сесть вон в том кратере — ты видишь его? Поверхность должна быть твердой, но мы испытаем ее лучом, прежде чем отключить двигатель. Если нам повезет, все эти летающие странности, которые проносились у нас над головой, зарегистрируют нас как какой-нибудь метеорит. Правда, я не рассчитываю на случайную встречу. Это, возможно, миниатюрная планета, но на ней полно всякой всячины. Я оставлю тебя на борту и осторожно осмотрю окрестности. Если все нормально, мы повторим наши усилия, приближаясь к цели. И не думай, что я не хочу сконструировать хорошенькую печь для мусора, того самого, чьи пластмассовые мозги преуспели в упаковывании ящиков с импеллерами и кислородными баллонами.

Он не делал этого признания до тех пор, пока не достиг Риджина и не выломал околопланетный датчик, который Аммон поставил для своих целей. Обычно космонавту не нужны индивидуальные средства для повседневных работ. Теперь следовало сделать главное — приземлиться.

Индивидуальные средства передвижения в открытом космосе даже не были включены в спасательное оборудование. Если космонавт попадает в беду, они все равно не выручат.

«Мне необходимо было все проверить сразу после загрузки на борт на восьмой планете, — размышлял Флэндри. — Я виноват в том, что принял что-то на веру. Как Макс Абрамс разделает меня!.. Ладно, я думаю, что агенты службы безопасности, как и остальные, учатся уму-разуму на собственных промахах».

Флэндри как следует отчитал Диану, заставив ее покраснеть, и всерьез подумал о том, чтобы прекратить Вэйлендскую миссию. Нет. В самом деле, какая опасность может исходить от безлюдного куска скалы?

Странно, но загадочные вещи, которые он наблюдал с орбиты, усилили его желание спуститься. А может, это не так уж и странно? Он жаждал действий. Кроме того, он не мог допустить (в его-то возрасте), чтобы девушка так сильно была напугана.

Флэндри заметил, что его спутница съежилась. Это произошло впервые за время их путешествия. Ведь она была созданием больших городов, частицей цивилизации, а не порождением Великого Космоса.

Впереди была тайна, навстречу которой они спускались. Там могли быть комплексы действующих роботов (или, в лучшем случае, пассивно ожидающих в течение долгого времени), какие-нибудь перекрестные линии, тянущиеся на протяжении сотен километров вдоль старых построек, масса других странных предметов, никогда ранее не виданных, если только в дурных снах. Да, все это пугало. Будь у Флэндри полет с четко установленным, а не двойным заданием, он бы непременно вернулся за подкреплением. Но сейчас, в сложившейся ситуации, это было невозможно.

Вдруг он почувствовал жалость к Диане. Он знал, что она из себя представляла: кроткая, любящая, сострадающая, как криогенный двигатель. Но тем не менее, она была прекрасна: маленькая, изящная, с изысканными формами, большими голубыми глазами, золотистыми волосами. По мнению Флэндри, это свидетельствовало о добродетельности. Диана не возражала, чтобы он готовил еду — а он был, без сомнения, превосходным поваром, — и восприняла на сей раз тесноту и аскетизм корабля с иронией. В течение трех недель их путешествия Диана продемонстрировала все стороны таланта хозяйки, который заслуживал высших похвал. Безусловно, в ее образовании было много пробелов, но она была забавным собеседником.