Круги ада. Восставшие миры - [102]

«О, старый, добрый Дэйв Пикенс, ты всегда приносил цветы Кэтрин, когда мы приглашали тебя на обед. Имею ли я, действительно, право применять против тебя то, что я узнал в те времена, когда мы были друзьями?»

— Хорошо, сэр, вы — Император, — Олифант показал на машины и сделал характерный жест, подсекая рукой горло. — Слишком много дел сегодня. Мы, как могли, работали в Штабе, но кое-что требует вашего внимания.

— Я обязательно займусь этим перед обедом, — сказал Маккормак, — будьте где-нибудь поблизости. Мне может понадобиться ваша консультация.

— Да, сэр, — Олифант отдал честь и ушел.

Маккормак не сразу вернулся к оборудованию, расположенному на его столе. Вместо этого он вышел на балкон. С балкона открывался вид на скалы и на живописную восточную часть дна залива Антонины. Крюза, внутренняя луна, едва взошла. Он вдохнул в себя сухую прохладу и стал ждать.

Почти полный спутник завис над горизонтом. Тени, которые он отбрасывал, перемещались заметно для невооруженного глаза. И пока спутник двигался, Маккормак мог наблюдать изменения его лунных фаз. Залитый живым, белым светом луны, залив Антонины, казалось, снова приобрел свои утраченные воды. Призрачные волны как будто вновь бежали по его плесам, и прибой бился о подножие мыса Уиндхоума.

«Ты, бывало, так и говорила, Кэтрин. Тебе больше всего нравилось именно это время года в нашем мире. Голубушка, голубушка, увидишь ли ты эти места еще раз?»

VII

Когда Вёрджил стал виден без увеличения, «Асинёв» вышел из гиперскорости и начал ускоряться по направлению к нему на гравитационной тяге. Каждый датчик был настроен на предельную чувствительность, но ничего не было слышно, кроме бесконечного шума космической энергии.

— Не так уж много передач по радио? — спросил Флэндри.

— Совсем ничего нет, сэр, — ответил голос ровианина.

Флэндри выключил внутреннюю связь.

— Я должен был бы стоять сам на капитанском мостике, — пробормотал он. — Что я тут делаю, в своей… вашей каюте?

— Производите разведку, — сказала женщина со слабой улыбкой.

— Если бы это было так! Но почему полное молчание? Неужели вся система была эвакуирована?

— Вряд ли. Но они должны знать, что враг появится в течение пары дней. Хаг гениален по части разведки. Как и в других делах.

Взгляд Флэндри застыл на ней. Слишком беспокойный, чтобы сесть, слишком напряженный, чтобы ходить, он стоял около двери и барабанил по ней пальцами. Кэтрин Маккормак сидела в кресле. Она казалась почти спокойной.

Она практически ничем не занималась, только спала в промежутке времени между первой их беседой и этой. Этот сон в значительной степени поправил ее здоровье и, как он надеялся, позволил хотя бы чуть-чуть залечить травмы, нанесенные ее сознанию. Однако все это время он то и дело ощущал мурашки по телу. Это было не простое решение — гнать ракету впереди флота на максимальной квазискорости, неся пленницу к вождю повстанцев. У него не было никаких полномочий для переговоров. Его действия можно было бы оправдать лишь очень вольным, на пределе доступного, толкованием отданных ему приказов. Разве не целесообразно расспросить обо всем великого бунтовщика, и разве присутствие его жены не упавший с неба счастливый случай для этого?

«Но почему мне хочется услышать голос любви в ее речи?» — удивился себе Флэндри.

Он сказал:

— Мой собственный гений состоит в быстрой реакции. Но даже это не спасет мой корабль от ударов. Если бы этот маневр принес хоть какую-нибудь выгоду!

Хризолитовые глаза под золотистой челкой остановились на нем.

— Вы не заставите Хага уступить, — предупредила она. — Я никогда не пыталась сделать этого, неважно, в связи с чем. Они ведь убьют его, не так ли?

Флэндри изменил немного позу. Пот выступил у него под мышками.

— Хорошо оправдание для снисхождения…

Ему редко приходилось слышать такой страшный смех.

— Ради всего святого, командор, избавьте нас обоих. Я жила в колониях и в студенческие годы, до свадьбы, занималась научными исследованиями породы живых существ, которые видели землян реже, чем аймириты… но я еще изучала историю и политику, а став женой адмирала флота, получила возможность многое увидеть. Думаю, для Империи невозможно даровать Хагу прощение, — на мгновение ее голос дрогнул. — И я… лучше увижу его мертвым… чем рабом с канализированным мозгом или пожизненным заключенным… Это его, непоколебимого буйвола!

Флэндри вытащил сигарету. Небо стало похоже на обожженную кожу.

— Идея, дорогая леди, в том, — сказал он, — чтобы вы рассказали ему о том, что узнали. После этого он может прекратить играть в игры со Снелундом. Он может отказаться от того, чтобы дать бой на планете или где-нибудь по соседству, в местах, которые Снелунд очень хотел бы разбомбить.

— Но без баз, источников снабжения, — она порывисто вздохнула. Этот вздох четко обрисовал ту часть одежды, которую она умело подчеркивала, это очень волновало Флэндри. — Хорошо, мы, конечно, можем поговорить, — сказала она упавшим голосом. Остатки сил покинули ее. Она наполовину приблизилась к нему. — Командор… если бы вы отпустили меня…

Флэндри отвернулся и потряс головой.

— Мне очень жаль, дорогая леди. Против вас имеются существенные обвинения, и вы еще не были ни обвинены, ни оправданы. Единственным условием вашего освобождения может быть то, что за ним последует сдача вашего мужа, но вы говорите мне, что это немыслимо.