Круг Земной - [243]

– Плохо с тобой обошлись, друг Рикард. Я вижу, что силы твои невелики.

Священник подтвердил, что это так. Тогда тот сказал:

– Ты нуждаешься в милости.

Священник говорит:

– Я нуждаюсь в милости всемогущего бога и святого Олава конунга.

Тот говорит:

– Ты ее получишь.

Тут он схватил обрубок языка и дернул так сильно, что священнику стало больно. Затем он провел рукой по его глазам и ногам и другим членам, которые были покалечены. Тогда священник спросил, кто он. Тот взглянул на него и сказал:

– Я Олав с севера из Трандхейма.

Затем он исчез, а священник проснулся совершенно здоровый и сразу же заговорил.

– Благословен я, – сказал он. – Хвала богу и святому Олаву конунгу! Он исцелил меня.

И насколько плохо ему пришлось раньше, настолько же быстро исцелился он от всех немощей, и ему казалось, что он никогда и не был изранен или немощен. Язык у него был цел, глаза на месте, переломанные кости срослись, все другие раны зажили и не болели, он был совершенно здоров.

Но в знак того, что глаза его были выколоты, на обоих веках осталось по белому рубцу, так что зрима была слава великого конунга, которую тот явил человеку, так жестоко покалеченному.

XXVI

Эйстейн и Сигурд были в ссоре, потому что Сигурд конунг убил одного дружинника Эйстейна конунга – Харальда из Вика, у которого был дом в Бьёргюне, и еще другого – священника Иона сына Бьярни Тапарда, сына Сигурда. По этой причине они должны были встретиться зимой в Упплёнде для примирения. Они долго разговаривали вдвоем, и во время этого разговора было решено, что все братья должны встретиться в Бьёргюне следующим летом и что Инги конунг должен иметь два или три поместья и достаточно средств, чтобы содержать при себе тридцать человек, но в силу своего плохого здоровья не может быть конунгом.

Инги и Грегориус узнали об этих замыслах и отправились в Бьёргюн с большим числом людей. Сигурд прибыл немного позднее, и у него была значительно меньшая дружина. Инги и Ситурд к этому времени пробыли девятнадцать лет конунгами Норвегии. Эйстейн приехал с востока из Вика позднее, чем они – с запада.

Инги конунг велел трубить, чтобы собирался тинг на Хольме, и Сигурд и Инги прибыли с множеством людей. У Грегориуса было два боевых корабля и не меньше девяноста человек, содержание которых он обеспечивал. Он содержал своих людей лучше, чем другие лендрманны. Так, он никогда не пировал без того, чтобы все его люди пировали вместе с ним. Он пришел на тинг в позолоченном шлеме, и вся его дружина была в шлемах.

Инги конунг встал и рассказал людям о том, что, как ему стало известно, его братья замыслили против него, и просил поддержать его. Люди встретили его речь одобрительно и выразили готовность поддержать его.

XXVII

Тогда встал Сигурд конунг и стал держать речь. Он сказал, что неверно то, в чем Инги конунг их упрекает. Он утверждал, что все это придумал Грегориус, и пригрозил, что уж он позаботится о скорой встрече с ним, когда он сшибет с него этот позолоченный шлем. В заключение своей речи он заявил, что им не придется долго жить вместе. Грегориус сказал в своем ответе, что Сигурду едва ли стоит стремиться к встрече с ним и что он приготовился к ней.

Несколько дней спустя один дружинник Грегориуса был убит на улице, а тот, кто убил его, был дружинником Сигурда конунга. Тогда Грегориус хотел напасть на Сигурда конунга и его людей, но Инги конунг и многие другие удержали его. Но когда Ингирид, мать Инги конунга, шла с вечерней службы, она увидела, что Сигурд Красивая Секира лежит убитый. Сигурд был дружинником Инги конунга. Он был старым человеком и служил многим конунгам. Его убили люди Сигурда конунга – Халльвард сын Гуннара и Сигурд сын Эйстейна Травали – и сказали, что Сигурд конунг велел убить его. Ингирид пошла сразу же к Инги конунгу и сказала ему, что он надолго останется мелким конунгом, если будет позволять, чтобы его дружинников убивали одного за другим, как свиней. Конунг рассердился на ее упреки. Но когда они так пререкались, вошел Грегориус в шлеме и кольчуге и просил конунга не гневаться. Он сказал, что его мать права.

– Я пришел сюда, чтобы поддержать тебя, если ты хочешь напасть на Сигурда конунга. Здесь во дворе больше сотни людей, моих дружинников, в шлемах и кольчугах. Мы нападем там, где напасть будет всего труднее.

Большинство, однако, отговаривали и говорили, что Сигурд, наверно, предложит виру за убитых. Но когда Грегориус увидел, что его хотят удержать, он сказал Инги конунгу:

– Так они лишают тебя твоих защитников. Недавно они убили моего дружинника, а теперь твоего. Скоро они начнут охотиться на меня или других лендрманнов, без которых, по их расчету, тебе всего хуже придется. Они видят, что ты ничего не предпринимаешь, и они отнимут у тебя власть конунга, когда все твои друзья будут перебиты. Какой бы путь ни выбрали другие лендрманны, я не хочу быть зарезанным, как скотина. Я намерен сегодня ночью рассчитаться с Сигурдом, что бы ни получилось из этой сделки. Тебе же и здоровье не позволяет сражаться, да и мало у тебя желания защитить своих друзей. Но я готов выступить против Сигурда, и мое знамя уже поднято.