— Я поймал вора. А эти люди пришли, чтобы подтвердить его вину. Мы требуем справедливого суда, ибо воровство должно быть наказано, а добродетель — поощрена.
— Ты выглядишь, как грубый варвар, — сказал судья. — Но изъясняешься, как цивилизованный человек. Сколько же времени понадобилось твоему хозяину, чтобы научить тебя говорить?
Конан сжал кулаки, но тут вперед выступил любитель фазанов, моря и бурь.
— Да, он — варвар! Но этот варвар поступил благородно — поймал вора! Это случилось в одном из достойнейших наших домов, где добрые люди обычно отдыхают! Но разве могли бы мы впредь отдыхать спокойно, если бы узнали, что у одного из посетителей украли кошелек?
— Я знаю тебя, достойный господин Нубар и твое мнение значит немало, — прищурился судья. — Но для начала мне нужно знать, кто пострадавший.
— Мы все пострадали! — с жаром заявил Нубар.
— Но ведь не мог же вор украсть все ваши кошельки одновременно? — усмехнулся Ахупам. — Для этого у него должно было бы быть гораздо больше рук. А я вижу только пару.
— Он украл один кошелек, — сказал Нубар. — Но это все равно, как если бы он украл.
Он опозорил уважаемое заведение!
— Я знаю, о каком уважаемом заведении говоришь ты, Нубар, — сообщил судья. — И это прискорбно, что такой невзрачный тип, чье лицо отягощено всеми мыслимыми пороками, позарился на отраду страждущих и вопиющих. Но все-таки кто же пострадавший?
Нубар обернулся и показал на флегматичного плотника.
— Я — плотник, — представился бородач.
— Это сейчас неважно. А скажи-ка нам, плотник, у тебя действительно украли кошелек, и вот этот варвар вернул его тебе?
— Да, судья Ахупам.
— А где сейчас этот кошелек?
— У меня на поясе, судья Ахупам.
— Кто еще может подтвердить слова Нубара и плотника? — судья привстал. — Кто видел, как вор украл кошелек у плотника? А потом этот варвар поймал вора с кошельком, и вернул украденное владельцу?
— Я могу подтвердить, — сказала дородная женщина в мужской одежде. — Я видела. — Она с глупой ухмылкой подмигнула Конану, и вытянула губы.
— Датарфа, я давно знаю тебя. И помню, что ты не способна лгать, поскольку разум твой подобен разуму ребенка. — Ахупам снова опустился на кресло. — Что ж! Я убедился, что тот, на кого вы все указываете, виноват. Хорошо, будь по вашему, — сказал он и щелкнул пальцами. — Стража, ведите злодея сюда!
Стражники с длинными палками подхватили вора, подволокли к судье и заставили опуститься на колени.
— Признаешь ли ты свою вину?
— Нет! — отрезал вор с лицом суровым, как у отца, который застал невинную дочь с любовником.
Брови Ахупама приподнялись.
— Значит, несмотря на то что было здесь сказано, несмотря на свидетельства уважаемых горожан славного Терена, ты, несчастный, все еще отрицаешь свою вину? В своем ли ты уме, или Нергал лишил тебя рассудка? Ты знаешь, где находишься?
— Вполне. Я нахожусь в грязнейшем и отвратительнейшем из городов Хайбории, который населяют трусы, шлюхи, чревоугодники и лгуны. Я весь, с головы до ног, запачкан вашими грязными подозрениями! Вы отравили меня ядом своих уст, ядом смертельнее, чем у самой злобной из вендийских змей!
Ахупам покачал головой.
— Ты складно говоришь, но тебе это не поможет. Ты виновен, а значит — понесешь наказание. Но за эту луну ты третий, кого я приговариваю к смерти, а значит, по нашим мудрым законам, ты имеешь право выбрать себе способ казни. Как ты хочешь умереть?
— Я бы хотел умереть от старости, — заявил стигиец.
Ахупам рассмеялся.
— Браво, юноша! — сказал он. — Ты не потерял способность к веселыо даже перед лицом смерти! Ты отважный человек, раз шутишь, вместо того, чтобы дрожать от страха. За это я исполню твое желание. Я могу оценить добрую шутку и докажу это тебе. И ты сполна это оценишь, когда узришь палача.
Ахупам снова рассмеялся. Вор захотел сказать что-то еще, но быстро получил по губам палкой.
— С тобой все решено, но надо и другим воздать по заслугам, — произнес судья и сложил руки на животе. — Мой приговор будет справедливым! Подойди сюда, плотник. И вручи мне твой кошелек, дабы я мог пересчитать монеты, находящиеся в нем.
Плотнику явно не хотелось снова расставаться со своим добром, но он пересилил себя и поплелся к судье, протягивая тому кошелек. Судья развязал его, высыпал монеты, пересчитал их и разделил на три равные кучки. Плотник с ужасом наблюдал за его манипуляциями.
— Нашедший утерянное имущество имеет право на треть этого имущества, а поскольку кошелек был потерян тобой по глупости, а чужеземец, нашедший его, проявил смелость и доблесть, ему полагается дополнительное вознаграждение в одну треть. Таким образом, тебе остается треть твоих денег, и ты должен быть благодарен мне за мудрое решение.
У бородача отвисла челюсть, когда он услышал слова судьи. Про первую треть он знал, а вот вторая совсем не казалась ему справедливой. Но спорить было бесполезно, поэтому он угрюмо кивнул.
Ахупам взял одну горстку монет и, ссыпав ее в кошелек плотника, завязал его.
— Возьми то, что принадлежит тебе по праву.
Рука бородача дрожала, когда он забирал кошелек, но он сумел скрыть досаду.
Ахупам подозвал Конана.
— Как тебя зовут, варвар? — спросил Ахупам.
