Круг доступа ограничен - [10]

Мы зашли в гостиную – точную копию Степиной «залы». Только здесь мебели было побольше. У стены стоял диван с высокой деревянной спинкой, на которой красовались две кружевные салфеточки. Большой овальный стол был покрыт зеленой плюшевой скатертью. На столе, в хрустальной вазочке, стояли высохшие цветочки. Причем видно, что засушенные специально, а не умершие в этой вазочке своей смертью. Вокруг стола стояло три стула, когда-то нарядных, вроде тех, что фигурировали в фильме «12 стульев», а сейчас поцарапанных, с потертой обшивкой. В углу, там, где у Степы пылился бестолковый приемник, стоял сервант красного дерева. За стеклянными дверцами виднелись тарелки, покрытые художественной росписью. На стене висели фотографии в резных деревянных рамках. Весь вид комнаты говорил, что когда-то это жилище знавало лучшие времена.

Подрывник, аккуратно прислонив рюкзак к дивану, сел к столу, а я прошелся вдоль стены, рассматривая фотографии. Все они были черно-белые, выцветшие, но изумительно четкие, видимо сделанные хорошим фотографом. Чаше всего встречался мужчина в военной форме послевоенного образца. Один или с небольшой группой товарищей. Иногда мужчина был не в форме, а в белом летнем костюме или вообще без пиджака, в рубашке с коротким рукавом. На этих снимках вместе с ним присутствовали красивая женщина восточного типа и девочка лет пяти. Судя по их раскованным позам – это были члены одной семьи.

– Это мой отец, – раздался сзади женский голос.

Я обернулся – наша хозяйка только что вошла в комнату с подносом в руках. На подносе стоял заварной чайник, чашки с блюдцами и вазочка с чем-то, отдаленно напоминающим печенье. Если смотреть правде в глаза – буроватыми комочками совершенно несъедобного вида.

Подрывник при виде вошедшей женщины вскочил, словно подброшенный пружиной. Дама, ласково кивнув моему другу, поставила поднос на стол и занялась сервировкой.

– Прошу! – объявила она через минуту.

Мы чинно уселись на стульях. Давненько мне не приходилось участвовать в столь традиционном чаепитии. Для начала Подрывник решил меня представить по всей форме. Хорошо еще, что у меня не было чина, титула или научных званий!

– Пожалуйста, знакомьтесь, Айше Рефатовна, это мой друг, Алексей Михайлович Макаров, инженер, работает на электростанции! – торжественно провозгласил Андрей.

Женщина побледнела и отшатнулась, опрокидывая чашку. На скатерти медленно расплывалось пятно, формой напоминавшее Южную Америку. Я отметил это совершенно машинально, переводя взгляд на Айше Рефатовну. Андрюха замер с вытаращенными глазами и раскрытым ртом, также оказавшись неготовым к такой реакции на свои слова. Женщина суетливо пыталась выбраться из-за стола, глядя на меня диким взглядом смертельно напуганного человека.

– Нет, прошу вас, не надо! – тихо бормотала она дрожащим голосом, делая вялую попытку подняться. Я понял, что ее не держат ноги – она приподнималась и тут же оседала назад.

– Что это с вами, Айше Рефатовна? – спросил ошалевший Подрывник, немного приходя в себя.

Взгляд женщины метнулся к нему, словно бы ища спасения:

– Андрей Владимирович! Умоляю! – она прижала руки к груди. – Зачем? Зачем вы привели этого страшного человека ко мне?! – голос ее дрожал, а по щекам уже бежали слезы.

Андрюха дернул головой, как будто пытаясь отогнать внезапно посетившее его дурное видение:

– Это кто страшный-то? Леха, что ли? – Он повернулся и пристально уставился на меня. Я сидел, в каком-то странном отупении, разевая рот, как выброшенная на берег рыба, и переводил взгляд с одного своего собеседника на другого. В голову лезла какая-то чепуха – обрывки пошлых фраз, куски «бородатых» анекдотов, невесть где услышанных, реплики героев из видеофильма – в общем, природное красноречие явно решило в этот момент от меня отвернуться.

Подрывник, похоже, удовлетворенный осмотром, отвернулся наконец от меня и приторно ласковым голосом обратился к Айше Рефатовне:

– Ну что вы так испугались? Это же Лешка, дружок мой – можно сказать с детских лет – в одной песочнице куличи делали. А после он подрос, конечно, но не слишком – всего метра на полтора!

Андрюха нес какую то невообразимую ахинею, и я почувствовал, что и приступ обалдения, накрывший меня, и панический ужас, сковавший женщину, куда-то уходят, меняя саму атмосферу в комнате с удушливой, давящей – на ту, что обычно наступает после дождя – еще не солнечную и ласковую, но уже спокойную.

Айше Рефатовна неуверенно улыбалась, вытирая осторожно маленьким кружевным платочком слезы. Всплеснув вдруг руками, она вскочила и скрылась на кухне, бормоча на ходу, что, мол, надо промокнуть непременно пятно на скатерти, а то потом не отстираешь, и придется пустить на тряпки вполне еще хорошую вещь.

Андрюха оборвал свой шизоидный монолог на полуслове и повернулся ко мне:

– Видал?! – Я молча кивнул в ответ. – Во, а ты говоришь! – сказал он с непонятным удовлетворением. – Точно тебе говорю – они здесь все с приветом! – Он многозначительно повертел пальцем у виска. – Хотя странно, – задумался Подрывник, – чегой-то она так на твое имя отреагировала? – Я беспомощно пожал плечами. – Ладно, – великодушно произнес Андрюха, – ща все узнаем!