Круг. Альманах артели писателей, книга 5 - [43]

— Эй вы, неразумыши!.. — крикнул он на них и потянул за собой поясок…

Медведица что-то проворчала им на своем медвежьем наречьи, и оба они кубарями забежали за нее, и все трое покорно пошли за Спиридоном…

* * *

Ну, и диву же далась тогда вся округа… Про Гусенцев и говорить нечего…

На самой рани привел ее Спиридон Емельяныч… как шла-то за ним, как теленок, дрожала вся мелкой дрожью и глядела на мужиков такими жалобными глазами, будто пожаловаться хотела… Сам Спиридон был, как всегда, только глаза налились, как у филина, кровью и сзади лоскуты от армяка болтались и по лоскутам на след падала кровь…

Народу сбеглось — все Гусенки!..

Главное и медвежата рядом бегут, щурятся на мужиков и на избы носом водят, близко скотину слышат и к Спиридону жмутся, как к какому хозяину, когда поближе кто подойдет…

— Ай, да Спиридон! — ахали мужики…

— Ай, да Спиридон Емельяныч! — вторили бабы…

Да уж тут нечего сказать: непомерная плоть была у человека!..

* * *

А выдумал всю эту затею с медведихой не кто иной, как наш серый барин Махал Намахалыч Бачурин…

Должно быть, это от великого его богатства да излишка его надоумил: незадолго перед этим случаем объявил он по всей нашей округе, что требуется ему, серому барину, медведь какой ни на есть, но лишь бы в живом его виде… Для какой такой стати понадобился ему этот медведь — неизвестно, так может перебесился, но вернее всего, что Махал где-нибудь был у настоящих господ и такого прирученного ради забавы медведя увидел, а потому и сам решил нагнать форсу: какой же, де, барин, коли у него на цепи по середине двора медведь не рычит!.. Затравка-то эта осталась: раньше бары медведями нашего брата на масленой ради потехи травили!..

Словом, Петька Цыган да Павел Безрукий взялись барину доставить медведицу, которую перед этим как раз собирались на рогатину взять, когда она выйдет на Гусенский овес, но на этот раз остались ни в тех и ни в сех!..

— Знато бы дело: всадить рогатину — и дело с концом! — сказал Павел Безрукий, когда все узналось…

— Да, прошерстили! — согласился Цыган и в этот день нахлестались с горя да неудачи, как еще никогда их не видали…

На медведиху к Спиридону и посмотреть не пришли!..

Конечно, дали барину знать…

* * *

Махал в тот же день прикатил… Привез его Петр Еремеич, — хотя у барина и свои лошади не плохие были, но в скоропалительных случаях он всегда ездил с Петром…

Эх, и лошади же были у Петра Еремеича!..

Бывало как пустит у тебя на глазах, так где спицы колес, где колеса кибитки, — и не гляди: не найдешь!..

Да и будто это и не колеса совсем под Петровой кибиткой, а четыре печных черта четыре черных горба подставили под кибитку да и несут ее, взметая ворохом путевую пыль на дороге, несут Петра Еремеича по полю, только звон по полю идет и в глазах у тебя все мельтешит, туда несут, куда может в самом-то деле один только Петр Еремеич и знает, а тот, кто в кибитке сидит да за бока кибитки держится, тот и знать-то этого не может и спросить на ходу не посмеет: скоро ли, дескать, Петр Еремеич, город Чагодуй будет? — потому что и нанимал хоть Петра до Чагодуя везти, а привезет он тебя в Чагодуй или нет — кому это известно!..

Тпрукнул Петр Еремеич на все Гусенки, когда подкатил к крыльцу Спиридона, и на всем скаку осадил лошадей… Из кузова выскочил барин и за ним егеря. Спиридон в это время обмывал спину соленой водой и сам к барину не вышел, а выслал сказать, что милости барина просит пожаловать в дом, где у него под печкой сидели два медвеженка и, должно быть, опять забыли про все и друг с дружкой играли… Сама медведиха в это время ходила по большому двору и обнюхивала стены и конский помет, видно совсем помирившись со своим неожиданным пленом…

* * *

Чего-чего только не предлагал барин Спиридон Емельянычу!..

Дошло, в конце концов, у них до золотых часов, вынул их барин у всех на глазах у себя из нутряного кармана поддевки и положил перед Спиридоном на стол…

Спиридон и не взглянул на часы:

— Из-за такой малости я тебе, барин, разве отдам зверя в неволю! — отодвинул их обратно барину и на механизм не поглядел, — что ж, что зверь: его тоже, как и нас же с тобой, бог сотворил в его удовольствие: отдохнет у меня немного, я опять выпущу на волю…

Барин положил часы обратно в карман и после такого упорства хотел распрощаться, встал из-за стола и только у двери вспомнил свой давнишний со Спиридон Емельянычем торг из-за мельницы: барин больно много просил, Спиридон больно мало давал, расставались они ни с чем и Спиридон всегда говорил Махалу:

— На базаре, барин, всегда двое глупых: один много просит, другой мало дает!..

— Ты, Спиридон, себе ума накинь, а мне цену… тогда и будут оба умные, — отвечал на это Бачурин и отходил от Спиридона, не подавая руки…

Вспомнил барин и крикнул, просунувши голову в дверь:

— Хочешь мельницу, Спиридон Емельяныч?..

— В двери я, барин, ни драться, ни торговаться не умею… — уклончиво ответил Спиридон, так, однако, весь и подавшись к барину всеми своими саженями в плечах…

— Ну, ладно, решай! — сказал Махал Махалыч, воротившись и подавая Спиридону маленькую ручку…

— За мельницу согласен! — тихо сказал Спиридон и хлопнул по ручке барину… — Очень даже довольны!..