Кровью! - [65]

– Я тоже. – Фелл скривил губы. – Сейчас мы с ним навсегда разберемся.

Соня твердо положила руку ему на плечо. – То, что ты ненавидишь Моргана, – это хорошо, парень. Но поаккуратнее со злостью. Не дай ей овладеть тобой. Вампиры питаются сильными эмоциями – такими, как гнев или ненависть. Это их укрепляет. Помнишь, как было в баре? Так что ты должен закрыться от Моргана. Я за тебя это сделать не могу. Будет битва двух воль: твоей и его. Ты должен быть сильным, Фелл. Сильным, как Морган, если не сильнее.

– Я знаю. Я, быть может, и неопытен, но не дурак.

~~

Она была в доме. Он ощущал ее присутствие, как паук ощущает натяжение своей паутины. Как он мог спать и ничего не знать, когда она впервые вошла в эти залы? Как он мог оказаться глух к такой страшной, смертельной угрозе?

Сначала он отказывался верить, что она – его побочный отпрыск. Но теперь он знал, что это правда. Его рука посеяла этот драконов зуб. И он даже гордился ею. Даже с такого расстояния нельзя было не оценить ее потенциальную силу. Она являлась предметом смертельной красоты, которого надо опасаться и восхищаться им, вроде обнаженного самурайского меча. И лестно было сознавать, что он сам сыграл важную роль в создании такой страшной и смертоносной силы. И как жаль, что ее придется уничтожить.

Ее сопровождает этот производитель, Фелл, но его присутствие почти затенялось женщиной. Интересно. Что-то вроде бы появилось в его псионическом "я", какие-то следы воли, похожие на волю дикарки. Но всего лишь следы. Крайне интересно. Если производители и их потомки обладают потенциалом, подобным потенциалу этой дикарки, то саботаж Хауэлла в конечном счете оказывается на руку Моргану. Какой смысл создавать расу вампиров, чтобы они уничтожили не только его врагов, но и его самого?

Морган встал с резного кресла и открыл гардероб с зачерненным зеркалом. Если это будет формальная конфронтация, то надо хотя бы одеться соответственно.

– Кто ты? Кажется, ты не из лизоблюдов Моргана. Отвечай! Не настолько я тебя сильно огрел клюшкой, чтобы ты говорить не мог!

Палмер открыл правый глаз. Левый он тоже попытался открыть, но тот заплыл наглухо. Левая щека лежала на половицах. Застонав, он попытался сесть.

– Г-где...

– Не важно, где ты! Кто ты?

Бледный лысеющий человек в сером лабораторном халате и со стетоскопом на шее, похожим на ручного удава, склонился над Палмером. Лоб незнакомца слегка выпирал вперед, будто большие полушария не помещались в черепе. Глаза его, усиленные выпуклыми стеклами, изучали Палмера с отстраненным интересом, как насекомое. Что-то знакомое было в этом облике, но Палмер не мог вспомнить что.

– Я не из ренфилдов Моргана, если ты об этом.

Луноликий незнакомец фыркнул с отвращением и быстро сунул руку под пальто Палмера. Вытащив бумажник, он посмотрел на удостоверение. При виде лицензии частного детектива он чуть удивленно приподнял брови.

– Эй, какого черта ты делаешь? – Палмер полез за пистолетом, но кобура была пуста.

– Это ищете? – Незнакомец вытащил «люгер» из кармана широкого халата. – Я, конечно, не частный детектив, мистер Вильям Калумет Палмер, но достаточно соображаю, чтобы обезоружить потенциального врага. – Он еще раз фыркнул и бросил бумажник Палмеру на колени.

– Калумет. Зачем так официально? – вздохнул Палмер, руками держась за кровоточащую голову. Он поднял глаза и над металлическим столом с лабораторной посудой и бунзеновскими горелками увидел лицо ухмыляющегося незнакомца. – Я вам сказал, кто я, а кто вы такой, черт бы вас побрал? И за каким чертом вы меня ударили клюшкой по голове?

Я – доктор Хауэлл, уволившийся со службы его дьявольского величества лорда Моргана! – Человек наклонил голову и щелкнул каблуками, как прусский офицер. – Извините, что пришлось представляться таким образом, но я никак не мог знать, не прихвостень ли вы Моргана.

Вдруг Палмер понял, где он видел это лицо.

– Я видел, как вы выглядывали в окно, когда я наблюдал за домом!

– Интересно. И даже возможно. Но зачем вы здесь, мистер Палмер? Вряд ли вы приехали любоваться видами.

– Я здесь кое-кого ищу.

– Разумеется. И кого же, позвольте поинтересоваться?

– Своего друга. Женщину.

Хауэлл улыбнулся шире, а глаза его прищурились.

– Ту самую женщину, что проникла в дом до вас? Не делайте такие большие глаза. Мало что происходит в «Западне Призраков», о чем я не знал бы. Значит, вы все-таки ренфилд!

– Перестаньте меня так называть! – рявкнул Палмер. – Я сам себе хозяин, черт побери! Не то что некоторые! – Он со стоном поднялся на ноги. Хауэлл смотрел настороженно, но пистолетом не угрожал. – А теперь вы мне поможете, а не то... О Господи!

Возле локтя Хауэлла стояла десятигаллонная банка прозрачной жидкости, а в ней плавал зародыш чудовища, такой, какого на глазах у Палмера родила – и убила вчера вечером Аниз. От зародыша шла пуповина к желточному мешку. При виде этой гадости у Палмера заныла рана на ноге.

– А! Заметили моего юного друга? И как он вам нравится? – Хауэлл наклонился, разглядывая чудовище в банке с выражением лица, похожим на нежность. – Прототип того паразита, что мне удалось засунуть в грешную утробу нашей милой Аниз.