«Кровожадные мутанты» или «Возрождение вампиров» - [23]

— Как ты думаешь, сынок, — продолжал тот, — что будет, если я её заманю в такую же подворотню и насильно залью ей «юшку» в глотку? А? Только я не буду воровать её из человека, а, скажем, заколю какого-нибудь порося… Так что скажешь? Главное, что кровянку я с пойлом перемешивать не буду, а залью её в чистом виде. Так что скажешь, парень?

— Мы не из человека! — успел вставить кто-то из гопников, дружков этого долговязого.

— А из чего же? — усмехнулся толстяк. — Может, из собаки?

— Если не знаете, из чего, то не гадайте.

— Я знаю только то, — опять затараторил этот суетливый толстячок, — что видел его с той сучкой. Твоего поганого дружка. Той, которая увела моего сына из дома. Так что скажете, ребятки?

— А как ты её увидел? — заговорил теперь уже сам долговязый.

— Хочешь сказать, что она девушка-видение, поэтому её трудно рассмотреть?.. А я невменяемый. Ты не слышал, что умалишённые видят привидений? Так что и сучку видел и тебя вместе с ней. Так что скажешь, паренёк?

— А чё я должен говорить? — пожал плечами долговязый. — Ну видел, значит, молодец. Значит, зрение у тебя хорошее. Я вчера тоже говно видел. Наверно какой-то невидимка наложил целую кучу. У меня тоже зрение — ай-я-яй. Прикинь, сразу как только увидел, тут же на него наступил!

— Ты лучше не умничай.

— А что ты от меня хочешь?

— Я мужик, поэтому говорю с вами, мужиками. Ты же не хочешь, чтобы я с бабами начал выяснять всё это дело? А ты тут стоишь передо мной и кокетничаешь. Так что, может, мне не тратить на вас время, а говорить сразу с дамами?

— А у тебя два вопроса, — продолжал долговязый паясничать. — Ты не мог бы задавать их по очереди? А то я не пойму. Либо ты хочешь разнюхать, откуда мы берём человеческую кровь, либо — кто из нас похитил твоего сына.

— Нет, ты не думай, я копов на вас натравливать не буду, мне больше нравится разбираться при помощи самосуда. Так что же ты скажешь?

— Что скажу? — ухмыльнулся долговязый. — Только то, что ты гонишь. Не было у тебя никогда никакого сына и никто его не похищал.

— Неужели?

— А тебя я и знать не знаю.

— Да всё-то ты знаешь, малыш! И про кого я говорю — тоже знаешь.

— И что ты мне сделаешь? Давай. Допустим, я знаю.

— Для начала заставлю тебя все эти бычки, которые вы здесь накидали, сжимать и спрессовывать пальцами, а потом найти урну. Понял? Просто, чтобы они все вместились в неё. А дальше уже виднее будет.

— Не, ты реально гонишь. Просто на рожон лезешь. Ну, тебе неймётся, да? Чё ты мне улюлюкаешь всё время! Иди проспись.

— То есть, ты хочешь сказать, что если я не свалю, то вы меня отпинаете? Давай, рискни. Ты ведь не знаешь точно, есть у меня сын или нет! Поэтому будь смелее — приступай.

И он выставил перед ним свою толстую голову, на пухлой шее, как выставил когда-то её перед Ричардом, когда тот вспылил и пообещался оторвать её своему папаше.

Долговязый уже занёс перед ним свой ботинок, чтобы пнуть (попытаться отбить с одного удара), но толстяк в это время успел вытащить из-за спины длинную спицу (он забыл, что заготовил её заранее и в самый последний момент вспомнил: он подумал, что, если они начнут с этим долговязым кататься на спине по всему асфальту, «подметая» бычки его непричёсанными патлами, то неровен час спица воткнётся ему в бок и продырявит, как мешок с навозом, насквозь) и ткнуть ей долговязого в череп.

— Э, ты чё творишь, урод! — завыли гопники, увидевшие, как их кореш присел на одно колено, потому что спица вошла полностью ему в череп, а из глаза, в который её ткнули, потекла какая-то зелёная и дурнопахнущая жижа.

— Да хотел вашему дружку лоботомию сделать, если б он не дёрнулся. Ты ж не забывай, я в бывшем практиковался в психиатрической хирургии. То есть, в девятнадцатом или восемнадцатом веку! Точно не помню, когда. Зачем мне помнить какие-то мелочи?

— Короче, ты труп, мужик!

— Ты ошибся, я не труп, а простой вампир. Понял? А вы пустышки. Вы только играете в вампиров, как мелюзга в детсадике.

Он им врал. Просто ему хотелось над ними посмеяться.

— Мы тоже настоящие! — прорычал долговязый, расшатывая эту спицу, чтобы вытащить её из глаза. — С чего ты взял, что мы подделки?

— А потому что ты каких-то зелёных помоев налил себе в голову, — ловко нашёлся этот опешивший толстяк, что ответить. — Кстати, а чего ты спицу вытаскиваешь? Может, отдать её хочешь?.. Это ты молодец — мне она нужна. Только оботри её? Чтоб пальцы не измазались об гадость… Нет, ты не подумай, я не специально ей тебе ткнул, пацанчик! Я ж не до такой степени псих? Просто всё как-то случайно так получилось. Ну, чтобы, если мы с тобой начали кувыркаться как с девицей на сеновале, то она не впилась бы мне в задницу. Ну, ты в общем понимаешь…

— А чё, для тебя нет разницы между моей головой и твоей жопой? — обиженно проскулил долговязый.

— Ну, уж извини. Брякнул, не подумав. Нет, конечно же есть! Об чём разговор…

— Значит, — вытащил он спицу из глазницы, — я воткну её тебе не в задницу, а тоже в зрачок. О'кей?

— Не, паренёк, ты какой-то напряжённый!.. Я пошёл, а то…

— Стой, — прорычало двое или трое разъярённых гопников, поднявшихся в воздух, чтобы успеть по-молниеноснее налететь на этого типа, если он вздумается спасаться от них ото всех бегством.