Кровоточащий город - [17]
В родной город в одиночку не возвращаются. Тебя всегда сопровождает твой же призрак времен былой юности. Он подсказывает, что ты видишь, он делает из города зеркало. Вы обнажаете и прячете элементы друг друга: ты, может быть, улавливаешь легкую дрожь разочарования, таящуюся в уголках твоих же юных глаз. Разочарования из-за того, что не ворвался в родной город на золотой колеснице «мерседес», что не прогуливаешься летним вечером, раздавая банкноты бездомным, которые обитают под балками пирса, густо обсиженными рачками. И ты оглядываешься, чуть виновато, на того голодного до жизни юнца со страстью к большому городу, с непомерными амбициями, провинциального во всем, от стрижки до одежды, привязывающими его к тому времени и месту, откуда он давно вырвался.
В тот вечер я прогулялся по набережной в последних, дрожащих лучах солнца. Мне она запомнилась другой. Теперь из пабов доносилась музыка, за столиками отдыхали молодые пары. Здесь стало лучше, а вот что нужно мне, чтобы повернуть жизнь к лучшему? Я попытался провести ревизию. Прежде всего, необходимо зарабатывать чертову прорву денег. В противном случае можно обратиться к отцу Генри, попросить работу в газете. Быть журналистом — это прекрасно, но для этого надо было не терять время, писать в университетскую газету, собирать портфолио. Мне ничего не стоило бы сочинять театральные рецензии, проводить один день в неделю в романтической задымленной комнате, за работой. Но я предпочитал веселиться и ничего этого не сделал, как не сделал, не достиг и многого другого, что мог бы сделать и чего мог бы достичь.
Волны спешили к берегу, длинные полосатые тени, скользившие в последнем горизонтальном луче солнца. Наблюдая за ними, я сделал небольшое открытие: приближаясь к линии прибоя, они как будто падают духом. Одни словно подумывают повернуть назад, другие замедляют в нерешительности бег. Перед тем как разбиться о камни, волны поднимаются — не как встающие на дыбы кони, но как принюхивающиеся к воздуху мыши. И затем, осознав безнадежность, распластываются по берегу с долгим, унылым вздохом.
Уже повернув домой, я поймал себя на том, что так ничего и не решил, а только еще больше запутался и заблудился. В конце улицы, что шла от набережной к дому родителей, я заглянул в паб, взял пинту пива и вышел посмотреть на загоравшиеся в небе звезды.
Какая-то девушка исполняла песню Тори Эймос. Голос ее запинался на высоких нотах и срывался на писк, но на нижних звучал сочно, мягко и бархатисто. Я вернулся в бар. Девушка была ненамного моложе меня, лет двадцать с небольшим, но в ее глазах, когда она обращалась к сидевшим вокруг пожилым завсегдатаям, я видел мечту. Кожа у нее была не очень чистая, с крапинками оспин, волосы обвисли, но она улыбалась, а поймав мой взгляд, едва заметно кивнула, как знакомому. Впрочем, кивок вполне мог быть и жестом благодарности сверстнику. Я уже стал подумывать, что, может быть, стоит остаться, подождать, пока она закончит и пригласит меня к себе. Я даже представил, как пересплю с ней. Но долгий день изрядно меня вымотал, хотелось поскорее добраться до постели, так что я оставил кружку и знакомым маршрутом вернулся к приземистому домику, облицованному декоративной штукатуркой, где ворочалась и стонала во сне мать и отец смотрел в потолок, сжимая и разжимая кулаки.
Я уехал на следующий день, после обеда и обрывочных разговоров за столом. Родители стояли у калитки — мать обнимала отца тощими руками, — а с моря уже наплывали тяжелые темные тучи. Тени пробегали по капоту, добавляя пестроты пологим холмам и укромным долинам Даунса. Я проехал, спотыкаясь, по дальним южным пригородам Лондона, через серый вакуум Кройдона, через реку и подкатил к нашему маленькому домику.
Я вернулся в Лондон поздно вечером в воскресенье. Дом в Фулхэме был молчалив и пуст. Понедельник на работе прошел тихо. Баритон отправился на гастроли со своим духовым оркестром. Бородач не появлялся уже две недели. Мы с Мэдисон работали над перспективной оценкой потока наличности для какой-то шведской компании по производству матрасов. Я думал о прекрасных блондинках, которых будут трахать на этих матрасах, о крепких младенцах, которые родятся в тихих белых роддомах, о стариках со спокойными голубыми глазами, которые умрут на этих матрасах.
Веро сдавала экзамены на диплом поверенного и засиживалась до глубокой ночи в библиотеке своей юридической фирмы. Приходя домой, я готовил бобы на тосте и отправлялся спать, так и не решив, нравится мне или нет этот меланхолический вкус одиночества. Некий глубоко сидящий в нас инстинкт подсказывает, что одиночество есть опыт, содействующий улучшению и укреплению души. С другой стороны, откуда нам знать, что это не унаследованный пуританский рефлекс, говорящий, что то, над чем мы работаем, должно быть полезно для нас самих же? В ту ночь друзей недоставало, и они вторглись в мой сон, они танцевали под музыку, которую играла та девушка из паба в Уэртинге. Из этой тяжелой, мрачной дремоты меня вырвал какой-то звук. Генри рвало.
Закрыть за собой дверь он не смог, а потом еще и промахнулся мимо унитаза, к холодному краю которого приник щекой. Лицо серое, измазанное слезами, соплями и рвотой. Я обнял его, прижал к груди.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.