Кровные узы - [7]

— Чуть-чуть болит шея, — призналась она, — но не настолько, чтобы поднимать по этому поводу шум.

— А! Англичане терпеть не могут поднимать шум.

— За всех англичан не ручаюсь, но данная англичанка в самом деле шума не любит.

Эдуардо приподнял темную изогнутую бровь.

— Постараюсь иметь это в виду. Кэтрин отвела глаза и сделала вид, что полностью поглощена вином.

— Можно предложить вам еще, мисс Уорд?

— Нет, спасибо. — Кэтрин с вызовом посмотрела на него. — А если вы будете упорствовать со своей «мисс Уорд», сеньор граф, придется мне обращаться к вам официально, с титулом.

— В таком случае я буду счастлив называть вас по имени, — покладисто согласился он.

Наступила короткая пауза, во время которой они украдкой приглядывались друг к другу, затем Эдуардо решительно поставил бокал на столик.

— Ты очень тактична, Кэтрин.

— Тактична?

Бровь его снова приподнялась, на этот раз с иронией.

— Ты даже не прокомментировала мое, мягко говоря, странное поведение при нашем знакомстве. Уверяю тебя, так встречать гостей вовсе не в моих привычках!

— Я так и не думала.

— А ты не хочешь знать причину?

— Естественно, хочу, но, если тебе неприятно, ты вовсе не обязан объяснять. Глаза Эдуардо затуманились.

— Когда-нибудь я расскажу всю историю. А пока могу сказать лишь, что ты невероятно похожа на одну прекрасную девушку, с которой я был знаком в юности. Исабель Кардосо была нашей родственницей и какое-то время жила у нас в доме. Она умерла много лет назад, до рождения Аны.

— Значит, ты был совсем юным!

— Мне было двенадцать, а ей coitada[17] , всего лишь восемнадцать.

— И она тебе очень нравилась, — мягко сказала Кэтрин.

— Она была моей первой любовью, sem duvida[18] , — с горечью согласился он, и в глазах его мелькнуло облегчение при виде Аны, порывисто влетевшей в комнату и сияющей от счастья после телефонного разговора с Карлосом.

— Соtо vai?[19] — выпалила она. — Карлос шлет привет моей английской подруге, а Фернанда спрашивает, можно ли накрывать на стол.

— Пора, пора, — вскочил Эдуардо. — Уже поздно. Кэтрин наверняка голодна после такого тяжелого дня.

Однако Кэтрин, с нетерпением ожидавшая ужина, поймала себя на том, что за разговором с Эдуардо, слушая его рассказ, почти забыла, что голодна. За стол они, правда, сели не сразу — Фернанда что-то долго с пылом говорила, расхаживала взад и вперед, сервируя небольшой столик у окна тяжелыми серебряными приборами и чудесным старинным фарфором. К тому времени, когда появилось первое блюдо, легкая меланхолия Кэтрин полностью исчезла, потесненная ароматом дымящегося caldo verde[20] .

— Ты уже пробовала раньше такой суп? — спросил Эдуардо, придвигая ей стул.

— Нет, никогда. Во время коротких заходов в Лиссабон я лакомилась только рыбой, если у меня вообще было время поесть. — Кэтрин улыбнулась ему, довольная тем, что после своей грустной истории он заговорил на более прозаическую тему.

— Сегодня Фернанда не стала класть в суп chourico — копченые колбаски с чесноком, — сообщила Ана. — Из уважения к нашей английской гостье в супе лишь капуста и картошка, — приправленные таинственными колдовскими заклинаниями.

— Тебе нравится, Кэтрин? — спросил Эдуардо.

Она заверила его, что очень нравится, так же как и цыпленок, приправленный розмарином и лимоном.

— Фернанда и вправду колдунья, — сказала она, управляясь с цыпленком. — Такое блюдо без заклинаний уж точно не приготовить.

— А для полного ощущения чуда, — невозмутимо добавил Эдуардо, наполняя ее бокал, — поскольку это твой первый визит в Миньо, сегодня, конечно же, полагается vinho verde.

— С ваших виноградников? — Кэтрин очень понравился легкий, свежий вкус вина. Ана кивнула.

— Урожай лучшего года прошлого десятилетия, nao е, Эдуардо?

— Я хранил его для особого случая, — сказал он, приподнимая бокал в честь Кэтрин.

— Я польщена! — Она улыбнулась, слегка зардевшись. — У вас так много земли. Вы продаете вино?

Она была удивлена, услышав, что ему принадлежат всего несколько гектаров вокруг Квинта. Остальная земля поделена между rendeiros — семьями, которые платят ренту за то, чтобы обрабатывать эти участки и выращивать виноград, кукурузу и овощи.

— Во времена моего отца все было по-другому, — продолжал Эдуардо. — Квинта-дас-Лагоас полностью, как и Каса-дас-Камелиас в Понталегре, были в его владении. Когда отец умер, Педро по закону мог унаследовать только третью часть имущества. — На его лицо легла тень. — Теперь я наследник этой трети, а остальное поделено между сестрами.

Глаза Аны затуманились.

— Эдуардо никогда не ожидал, что унаследует титул и имущество после брата. Когда… когда Педро и мама умерли, Эдуардо был — как это говорится? — подающим надежды адвокатом в Лиссабоне.

— С этим покончено. Теперь я владелец дома для туристов, фермер и механик, — сказал Эдуардо без намека на жалость к самому себе. — Е vida mesmo — такова жизнь. Нужно брать то, что она нам дает, и стараться обратить себе во благо, nao е?

Кэтрин подняла бокал.

— Я выпью за это. Полностью с вами согласна.

В тот момент, когда они торжественно чокнулись, вошла Фернанда, чтобы унести тарелки, на которых почти ничего не осталось. Она польщенно улыбнулась в ответ на восторженные похвалы Кэтрин и поставила на стол вазу с великолепными свежими фруктами, огромный кусок сыра, который Кэтрин приняла за сыр бри, и целую корзинку хрустящих воздушных булочек.