Кровник - [26]

— А что это у тебя за меч такой замечательный, уважаемый Ахмед? По виду похож на настоящую самурайскую «катану»! Где это вы такой распрекрасный предмет раздобыли?

Я уже говорил, что чеченцы крайне подвержены бахвальству — болезнь такая. Особенно любят они хвастаться своим оружием — попробуй, спроси кого-нибудь о дедовском кинжале — хозяин будет часами рассказывать, когда, кого и при каких обстоятельствах этим благородным орудием кровной мести лишили жизни во благо славного дела. Я приготовился выслушать от Ахмеда с три короба наглого вранья по поводу «катаны», но, как ни странно, хозяин вдруг заледенел взглядом и неохотно пояснил:

— Я нашел его… Ну, в горах нашел. Красивая вещь — вот и повесил на ковер. Чего добру пропадать… Хотите — вам подарю? Я перевел это Тэду, присовокупив:

— Не вздумай согласиться! Во-первых, его у нас отберут первые встречные «духи» или федералы. Во-вторых, если только для тебя это что-то значит, на нем кровь невинных пацанов — позже расскажу.

Тэд вытаращил глаза и, судорожно дернув кадыком, отрицательно помотал головой: нет-нет, нам такой меч без надобности, мы мирные люди!

Ахмед пожал плечами и вдруг остро глянул на меня исподлобья — нехорошо так зыркнул, волчара. У меня кольнуло под ложечкой — неужели узнал? Не может быть… Мы виделись мельком, один раз в жизни, в тот раз он не должен был обратить на меня внимание — мы даже не встречались взглядами. Я бы, например, не будь меча, не узнал бы тебя, Ахмед…

Внимательно осмотрев интерьер, я порадовался тому, что сижу от висящего на ковре меча буквально в двух метрах — кроме него, никакого оружия в комнате не было, не считая кинжала, что торчал за поясом у хозяина. Вот и ладненько — ты, конечно, матерый волчище, Ахмед, и убить тебя без шума голыми руками будет проблематично, судя по рассказу пленных пацанов, на глазах которых ты молниеносными и точными ударами обезглавил их товарищей… Однако, хороший мой, как только ты дашь понять, что вспомнил меня, я одним прыжком доскачу до меча, и ты горько пожалеешь, что родился на белый свет…

Между тем Ахмед два раза хлопнул в ладоши, и в комнату вошел молодой худощавый чеченец — тот, что подавал на стол. Улыбнувшись нам, хозяин сообщил:

— Ну, покушали, теперь будем чай пить. А чай у нас из родниковой воды — на равнине такого чая вы никогда не попробуете! — И обратился к парню на чеченском:

— Подай чай и сладости. А потом сбегай к Юсупу — пусть срочно придет. Скажи ему, пусть сядет и слушает. Что-то мне не нравится, как помощник переводит журналисту, — по-моему, он много от себя добавляет. Юсупу передай — пусть не выделывается и делает вид, что английский не понимает. Потом я ему подробно объясню. — Проинструктировав подручного, Ахмед отпустил его взмахом руки.

Пока молодой подавал нам чай, я предупредил Тэда, делая вид, что рассказываю о чем-то отвлеченном:

— Сейчас придет мужик, который знает английский. Смотри, чего лишнего не скажи. Как только пацан выйдет, давай снимок: надо успеть до прихода того, знатока…

Едва парень покинул комнату, Тэд достал из кармана куртки фотографию и обратился к хозяину:

— Я встречался со многими бойцами вашего сопротивления и имел с ними дружеские отношения. Вот этому парню я в прошлом году проиграл в карты 500 баксов. Может быть, вы знаете, где его найти. В тот раз у меня не было денег, и я хотел бы, по мере возможности, вернуть долг…

Пока я переводил, Ахмед внимательно разглядывал фотографию, и на его бородатой репе можно было прочесть изрядное недоумение. Сегодня утром англичанин по моей просьбе долго делал монтаж: переснимал с полароидной фотки личину парня в тюбетейке, которого опознала Айсет, затем я щелкнул его самого на «Конику». После этого Тэд около часа кропотливо работал, ворча по поводу качества снимка, и высказал сомнение относительно необходимости сооружать такую дешевую подделку. Хорошо, что журналист оказался настоящим мастером своего дела: на снимке получилось довольно сносное изображение стоящих рядышком на фоне какой-то серой стены людей — невооруженным взглядом монтаж определить было весьма проблематично.

— А где это вы фотографировались? — поинтересовался Ахмед, вдоволь налюбовавшись подделкой.

— А, в каком-то селе, уже и не помню, — перевел я ответ Тэда. — Они там отдыхали, а я как раз собирал материал для статей.

— Угу, ясно, — буркнул Ахмед, выслушав перевод. — А почему вы об этом спросили у меня, а? — Он опять исподлобья зыркнул в мою сторону и уставился на британца. — Я действительно знаю этого человека. Это мой двоюродный брат… Кто вам сказал, что это мой родственник? — Добрый взгляд хозяина стал настороженным и колючим — руки перестали перебирать костяные четки и застыли на коленях. Да, мудрый ты, Ахмед, прозорливый! На правильном пути стоишь, родной ты мой… Теперь тебе только остается заорать дурным голосом и спустя двадцать пять секунд нас с журналистом порежут на кусочки твои подчиненные, сидящие во дворе под навесом и играющие от нечего делать в карты.

— Ты отвечай спокойнее, гляди уверенно в его глаза, — посоветовал я Тэду, переведя вопрос хозяина, и, выслушав его ответ, сообщил Ахмеду: