Кровавый Огранец - [38]

В своих тетрадках Михаил и об этом упоминал. Чернокнижники медленно взращивают узоры зверя, чьи гены смешивают со своими. Другие им недоступны. Огранённые же могут выбирать, что нанести на свои кости.

Арчи, не отвлекайся, — с укором велела Алиса. — Понимаю, что тебе страшно. Но пора начинать.

Я выдохнул и постарался успокоиться. На душе было тревожно. Но пора начинать. Может, кинуть монетку? Или помолиться какой-нибудь местной Богине? Аннабель, например. Попросить, чтобы ничего не случилось, пока я рисую.

Я усмехнулся своим мыслям и, не давая себе времени на сомнения, воткнул чакроиглы в левую руку.

Глава 12. Переломный момент

Как только чакроиглы коснулись линий узора, я почувствовал сильное сопротивление чакротела. Пришлось увеличить чакронапор, и только тогда я смог поставить первые точки на узоре.

И сразу же по моему телу прошёлся зуд, меня бросило в жар. Нейтральная чакра вокруг меня стала нестабильной. В груди кольнуло — вирус в лёгких показал себя, но его тут же заблокировала горячая чакра.

Я продолжил рисовать, точно следуя тем линиям, что мне показывала Алиса. Чакра вокруг меня забурлила, а зуд перешёл в лёгкое покалывание. Пока не столько болезненное, сколько неприятное. Будто кто-то колол кожу тупыми иголками.

Картинка с ходом линий на секунду исчезла. Я сжал зубы. Чуть не сбился. Но в поселении я не сидел без дела — увеличивал под руководством Алисы свои знания об узорах. И сейчас, даже без указаний, я вполне способен нарисовать вторую Грань узора Призыва.

Арчи, я… — Алиса не договорила и пропала. Её подсказки исчезли.

“Алиса!” — мысленно прорычал я, чувствуя, как все узоры на моём теле начинают нагреваться. А вместе с ними и кости. Но я продолжил рисовать, отбросив лишние мысли. Алиса не отвечала, однако горячая чакра сдерживала вирус.

— Ух… — я застонал из-за внезапной боли, взорвавшейся в голове. Из глаз полились слёзы, из носа брызнула кровь. Пот ручьём стекал по спине.

Рисование я остановил, не отрывая чакроиглы от узора. Это сильно ухудшит качество второй Грани, но я просто не мог продолжать. Секунд пять я потратил, чтобы отдышаться и привыкнуть к боли. А затем продолжил. Кости стали горячими. Кровь будто превратилась в кипяток. Она внезапно потекла изо рта, носа, ушей и глаз, мешая сосредоточиться.

В задней части головы словно что-то взорвалось. Я застонал и снова остановился. Почему у меня болит голова?! В записях Михаила упоминалась боль в костях, но никак не в мозгу! Я сжал зубы и возобновил рисование. У меня нет другого выбора. Остановлюсь сейчас — умру.

В виски вонзили шипы, я снова застонал. Эта боль затмила остальную. Я чувствовал, как мои чакроиглы дрожат, грозясь вот-вот сломаться. Я проморгался и посмотрел на узор. С ужасом осознал, что начертил только десять процентов.

— Не смогу. Не… невозможно, — прохрипел я, с каждым словом выплёвывая кровь.

Волна прохлады прокатилась от узора Призыва. Она прочистила мне мозги, и я успел восстановить чакроиглу на мизинце, которая чуть не распалась. Боря поддержал меня через нашу связь. Передал немного силы.

Я сплюнул кровь и продолжил чертить, вкладывая в это действие всю злость на самого себя. Из-за секундной слабости я едва всё не испортил. От этого узора зависит моя жизнь. Я сам убедил Лулу и Августа, что как Прима я бесполезен. И если я сегодня не стану Деусом — другого шанса не будет. Меня убьют.

Тридцать процентов узора.

Судьба раз за разом пытается сломать меня. От болезни брата и отца в прошлой жизни до высылки на Остров Свободы в этой. Но мне надоело. Плевать, что Алиса отключилась. Плевать, что вирус бушует в лёгких, превращая их в полугнилую труху. Плевать, что кровь кипит, а голова раз за разом взрывается нестерпимой болью. Как обычный Огранец я не должен был проходить через всё это, но плевать. Дорисую узор и стану Деусом. А потом сбегу с проклятого Острова.

Шестьдесят процентов.

Хруст!

Кость на левой руке сразу в нескольких местах треснула, я застонал. О подобном Михаил писал в тетрадках. Кости претерпевают метаморфозу, пока я рисую Грань. Они улучшаются, становятся крепче.

Семьдесят процентов.

Сердце резануло болью. Перед глазами всё поплыло. Боль была необычная — будто десятки тонких, как волосок, игл медленно проткнули моё сердце.

Восемьдесят процентов.

Правая нога и левое плечо затрещали. Правое ухо запылало огнём. Но хуже всего пришлось правой ладони, ведь на ней было сразу два узора. Сердце Крови и Проклятие Крови.

Я вынужденно остановил рисование, пока кости на правой ладони трещали. Сложнее всего дела обстояли с указательным пальцем, на котором была Кровавая Игла. Но благодаря ногтю, одному из тех, что мне подарил Михаил, я умудрился не сломать чакроиглу на этом пальце. И когда боль в руке стала не такой острой, я продолжил рисовать. Злость и сильное желание идти вопреки судьбе не позволили мне потерять сознание. Сердце с каждым ударом будто перекачивало не кровь, а битые стёкла. Но я рисовал, чувствуя, что подо мной уже образовалась лужа из крови.

Девяносто процентов.

От Бори до меня дошла ещё одна прохладная волна. Она придала мне сил. Как бы я ни ненавидел Луизу, но в одном я всегда буду ей благодарен. Это она подарила мне узор Призыва, хоть и с целью убить.