Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - [7]

Хотя далеко не все лидеры католической партии Центра готовы были последовать за Штегервальдом, многие считали, что нужно позволить Гитлеру взять на себя ответственность за страну, что, как они надеялись, отрезвит его. Зная об этом, канцлер Брюнинг с одобрения своих товарищей по центристской партии неоднократно заявлял о недопустимости вхождения фюрера в коалиционный кабинет министров. Но его призывы не имели успеха.

Еще одна большая политическая группа, с опасением наблюдавшая за возвышением Гитлера, была немецкая национальная народная партия (Дойч-Нацьонале Фолькспартай). Во время злосчастного руководства Альфреда Гугенберга эта партия стала ослабевать. Одна фракция уже откололась, как и множество других политических групп вроде немецкой консервативной партии (Дойч-Консервативе Партай) во главе с Готфридом Тревиранусом. Остальных грозили поглотить нацисты с их неуемной энергией.

С 1909 по 1918 год Гугенберг был председателем правления директоров концерна Круппа, но к началу 1917 года нарушил его священную традицию держаться в стороне от политики и начал скупать различные газетные издательства и информационные агентства. Его освободили от должности, и он приобрел прозябавшую в нужде берлинскую газету «Локал-Анцфгер». Так началась его карьера в столице Германии, и вскоре он стал влиятельным издателем, владельцем огромной кинокомпании УФА и главой немецкой национальной народной партии. Он был типичным образцом немецкого бизнесмена, поздно вошедшего в политику. Крепкий и коренастый, с седым ежиком волос, он представлял собой довольно нелепую фигуру во фраке и с торчащими в стороны кончиками усов, как у бывшего имперского сержанта по строевой подготовке.

Гугенберг льстил себя надеждой, что сможет подчинить Гитлера. Как и многие наивные состоятельные немцы, он считал, что с деньгами можно добиться всего чего угодно. Он признавал, что у фюрера есть одно необходимое качество для политического успеха: Гитлер был способен завоевать доверие масс, хотя и не обладал обаянием. С другой стороны, Гугенберг глубоко презирал окружающую Гитлера грубую чернь, которая, по его мнению, не способна руководить государством. «Пусть Гитлер обеспечит массы, – говаривал он в кругу доверенных лиц, – а уж мы обеспечим мозги».

Для сомневающихся среди гугенбергских консерваторов у него была наготове такая оценка: «Нацисты как молодое неперебродившее вино; но когда процесс ферментации закончится, они утихомирятся».

Предвосхищая возможную коалицию нацистов с центристами, 11 октября 1931 года он организовал на водном курорте в Гарцбурге, что находится в горах Гарца, совместную встречу националистов всех оттенков, куда пригласил Гитлера с колоннами его марширующих в форме сторонников. Для всех нас, кто присутствовал на Гарцбургской встрече в качестве наблюдателей, было ясно, что Гугенберг просчитался. Гитлер весьма охотно использовал Гугенберга, а вот Гугенбергу не дано было использовать Гитлера. Спустя неделю фюрер устроил собственное шоу в Брауншвейге, которое ясно продемонстрировало, где находится реальная сила лагеря националистов.

Лидеры германской промышленности, в отличие от среднего и рабочего класса, не спешили сходиться с Гитлером и его движением. Правда, за несколькими исключениями. Владелец электрохимического завода в Баварии Альберт Пич еще с 1923 года время от времени ссужал

Гитлеру по 100 марок (250 долларов). Также нацистам оказывали финансовую поддержку Карл Бехштейн, производитель фортепьяно и пианино, коммерческий советник Гуго Брукман из Мюнхена, издатель трудов Хьюстона Стюарта Чемберлена. Но в мире промышленников это были мелкие сошки. В Руре самый богатый акционер «Стального треста» Фриц Тиссен уже в начале 30-х годов проникся сочувствием к нацистам и уговорил местного магната, старика Эмиля Кирдорфа, связать свою судьбу с лидером движения «коричневорубашечников».

Однако в целом крупные промышленники не интересовались Гитлером до выборов в рейхстаг в 1930 году, наглядно показав, что к этому буйному человеку стоит внимательнее приглядеться.

Обычно промышленники игнорировали политику. Для того чтобы быть в курсе политической ситуации, они пользовались услугами своих специальных репортеров или референтов, получающих жалкие гроши. К чему заниматься этим лично? Гораздо важнее управлять предприятиями, приносящими огромные прибыли, чем читать или слушать о бесконечной болтовне в рейхстаге, которая представлялась им из рук вон плохо организованным бизнесом. Политику они воспринимали как необходимое зло. Многие, а может, и большинство формально принадлежали к какой-нибудь партии. Но участвовали в политике лишь для конкретных целей. Однако в принципе им было свойственно полное равнодушие к политике.

Мало кто из них удосужился прочитать «Майн кампф» – и в этой ошибке они были заодно с миллионами немцев и иностранцев[11].

Когда наконец магнаты встревожились, то заинтересовались экономической программой Гитлера. Но в лучшем случае она была просто непонятна. Гитлера экономика не заботила. Хотя он невероятно ловко наживал деньги и любил их тратить, но никогда не вникал в суть экономического процесса. Если против какого-нибудь его любимого проекта раздавались разумные возражения, он отвечал специалистам и другим сомневающимся в практичности его мер: «Это должно быть сделано потому, что должно». Он старался лично не склоняться ни к каким конкретным экономическим взглядам, предпочитал обсуждать финансовые, деловые и производственные проблемы в самых общих чертах. А вот эксцентричному экономисту Готфриду Федеру удалось добиться такого доверия Гитлера, что тот сделал его экономическим теоретиком нацистской партии. Федер придерживался средневековой идеи о том, что взимать проценты аморально. Магнаты опасались, как бы он не занял ответственный пост, позволявший ему осуществить на практике свои планы.