Кровавый Джек-Косые Паруса - [15]

назначим делу час:

злодейство - по приказу,

убийство - на заказ.

Лихая ждет нас участь,

зловещ наш тяжкий грех.

Но, совестью не мучась,

мы верим в свой успех!

Идем весь век по бровке

меж сушей и водой.

Пока петля веревки

не стянет узел свой...

Джек поднялся. Улыбку - как смыло волной. Он посмотрел на Гулля беспощадными очами и прохрипел:

- Повесить!..

Сэра Артура тут же, словно в клешни, схватили крепкие руки пиратов.

- И знай, герой! - проскрежетал зубами Кровавый Джек. - Еще много лет я буду убивать и грабить таких, как ты! И побогаче тебя! И победней! Мое имя наводит страх на моря и на материки! А кто не со мной, - он обвел тяжелым взглядом команду, - разорву и загрызу! Потому что я - ВОЛК МОРСКОЙ!

На шею Капитана поспешно набросили канат. И, когда сапог палача уже приготовился выбить из-под его ног пустой бочонок, Артур Гулль промолвил:

- ТАК БУДЬ ЖЕ ТЫ ИМ ВОВЕКИ!..

В тот же миг бочонок от сильного удара покатился по палубе и стукнулся о борт шхуны.

В чистом небе внезапно ударил гром, сверкнула молния, вокруг сделалось темным-темно. День превратился в ночь. На шхуну обрушилась страшная гроза... Молнии раскалывали черный небосвод, а гром ревел так, словно по тучам шло разъяренное стадо слонов. Потоки ледяной воды в один миг залили палубу.

Это длилось совсем недолго, минуту-другую, - хотя одни из пиратов потом утверждали, что буря швыряла их час или два, а другие клялись и божились, что этот Ад продолжался весь день.

Но, что бы они ни говорили, очень быстро - и так же внезапно - шторм прекратился. Наступил штиль.

Море успокоилось, рассеялась тьма, солнце светило на весь Божий мир, вновь освещало и грело моря и Землю.

- Где он?! - воскликнул Джек, указывая на рею.

Под ней покачивался лишь обрывок каната. Тело бесследно исчезло.

- Обыскать палубы и осмотреть все за бортом! - приказал атаман охрипшим вдруг голосом.

Но матросы словно приросли к полу. Полными ужаса глазами, глядели они на Кровавого Джека. Натерпевшись страху во время неожиданного шторма, пираты, казалось, куда больше были потрясены теперь - когда море успокоилось.

- В чем дело, болваны?! - рявкнул на них Джек.

Те продолжали молчать.

- Испугались, дураки?! - рассмеялся он, не понимая, что творится. Может, вас поразил гром?!..

Пираты расползались от него в разные стороны.

- Эй, кто-нибудь мне скажет, наконец, что происходит?!! - теперь он был вне себя от гнева.

- Ата-ата-ата-а-аман!.. - пролепетал Боцман. Его не слушался язык, а рот свела судорога.

- Ну, что?! - Джек выхватил пистоль из-за пояса. - Говори быстрее!..

Однорукий Дик облизал деревянным языком шершавые губы и с трудом выдавил из себя:

- Тво-во-во-е лицо... - Он пораженно застыл, не в состоянии произнести ни слова.

- Что - мое лицо?!.. - зарычал в ярости Джек и, повернувшись к надраенному до зеркального блеска судовому колоколу, замер...

- Морской черт!.. - разнеслось по палубе.

"Дьявол! - мелькнуло у него в голове. - Неужели... проклятье Гулля?!.."

- Скорее канат! - бросил кто-то из матросов.

Джек отскочил в сторону и резко обернулся на шепот:

- Стоять! Если кто двинется с места - вмиг сосватаю со смертью!

Но тут сзади навалились двое: один вырвал у него пистоль, другой же здоровяк более шести футов - скрутил руки за спиной. Кровавый Джек, как я уже говорил, был не из слабых, но и прижавшие его к палубе почти двести фунтов были довольно ощутимы! Он попробовал вырваться, однако, меньше чем за минуту, был обвязан канатом, словно личинка коконом.

Пираты помнили обиды и, пересиливая страх, с жестокой злобой в пух и прах пинали волка!.. Весь избитый лежал ничком живой мертвец... пока живой... почти калека.

"Скорей убейте, наконец..." - подумал тот, кто звался Джеком...

Спустя четверть часа Однорукий Дик, надев атаманскую треуголку, которая пришлась как раз впору, приказал спустить на воду судовую шлюпку и бросить туда ещё живого Атамана. Шлюпку отпихнули от борта шхуны, и она по воле волн поплыла в неизвестность...

Глава одиннадцатая.

РЫБИЙ БОЙ

И долго в северных ночах качалась лодка на волнах...

Два дня и две ночи плыл Джек в полном беспамятстве, не чувствуя ни голода, ни жажды. Лишь на третий день раскрыл глаза. Небесная синева распростерлась над ним. Сверкало солнце.

Джек сощурился и хотел прикрыть лицо рукой, но почувствовал, что это невозможно. Он приподнял голову и бросил взгляд на свое избитое, связанное канатом тело. Тут же все вспомнил и зарычал от ярости и бессилия. "Гроза всех морей" - он оказался беспомощней щенка, брошенного в воду!

Попытка вырваться из плена была безуспешной: он сам учил команду вязать крепкие морские узлы.

Тяжело дыша упав на дно лодки с разодранными в кровь руками, атаман пиратов застонал от унижения и боли, постепенно осознавая кем стал ныне! Он ещё помнил свою власть над людьми, и не мог примириться с её потерей! Не мог и не хотел! Джек уговаривал себя, что все это может оказаться самым жутким на свете сном, самой страшной болезнью, - всем, чем угодно, только не явью!

Он глядел в сияющее голубое небо, словно искал там звезду своей судьбы. Но если б даже и нашел её - увидел бы, что светит она ему холодно и строго. Высоко проплывали молчаливые белоснежные облака, похожие на паруса далеких кораблей.